Глубокое бурение [сборник]
Шрифт:
— У аппарата!
— Почему не докладываешь обстановку? — не поздоровался звонивший.
— Какая обстановка, мы только границу пересекли! — возмутился Донт.
— Я тебе деньги плачу, имею право требовать отчет о проделанной работе! — Заказчик, похоже, тоже нервничал. — Ежечасно, если потребуется.
— А если нет?
— То есть? — не понял заказчик.
— Не парьте мне мозги, или я расторгну контракт!
Факми широким замахом отправил телефон за борт, но не успел мобильник достигнуть морской пучины, как раздался выстрел, и аппарат
Близняшки вновь захлопали в ладоши, но мужчинка в халате торопливо спрятал свой телефон в карман и сделал вид, будто ничего не видел.
— Между прочим, — заметил Касимсот, — несанкционированное применение оружия может расцениваться как попытка пиратского захвата судна.
— Вы меня обманули! — вскричал Факми.
— Когда? — Брови капитана улетели под козырек.
— Повторите, как сбежали Трефаил с Мумукиным?
— Ну… — замялся Люлик. — Спустили шлюпку на воду, обрубили фал — и сбежали.
— Как, по-вашему, можно обрубить фал, находясь в шлюпке, когда след от топора на поручнях?
Люлик снял фуражку и почесал затылок:
— Вообще-то у Мумукина такие длинные руки…
— Что? — возмутилась Лысюка. — Это у Тургения длинные руки? Да они у него короткие вовсе!
— А? — усмехнулся Факми, глядя на растерянного Люлика. — Бабу-то не проведешь, баба — она сердцем чует.
— Я тебе не баба! — Нямня с чувством отдавила убийце ногу.
Тот взвыл и хотел было выстрелить, но удара кувалдой по стволу вполне хватило, чтобы пистолет красиво улетел в море и сказал там «буль». В полном недоумении Донт долго пялился вслед оружию, потом оглянулся на Лысюку, перевел взгляд на Люлика.
— Ты что, совсем дура, что ли? Как теперь доставать? — только и мог сказать убийца.
Не то чтобы очень опасались лишних глаз — малыш выбрал берег побезлюднее, — но как минимум один соглядатай все же имелся. Влас клялся, будто чувствует чей-то взгляд, поэтому на сушу выбрались в кромешной тьме.
— Блин, мы по такой темноте все ноги себе переломаем! — ругался Мумукин.
— Интересно, как это у нас получится, — задумался Сууркисат, — если мы едем верхом на малыше?
— Легко, — объяснил Тургений. — Он споткнется, упадет, мы полетим вверх тормашками и сломаем шеи.
— Ты говорил про ноги, — поправил Влас.
— Не ори на меня! — обиделся Мумукин. — Куда мы сейчас, когда не зги не видно?
— Никуда. Всем стоять на месте, не то стрелять буду.
— Очень смешно, — пробубнил Трефаил.
— Я сказал — стоять! — повторился требовательный голос.
Голос не был громким. Он обладал такими характеристиками, что «громкий» — это жалкий эвфемизм. Говоривший обладал легкими оперного певца, глоткой парового матюгальника и апломбом вертухая: ослушаться казалось кощунством. Влас встал как вкопанный.
— Везете ли вы товар, не указанный в декларации?
— Нет, — хором ответили диссиденты и Хольмарк с мальчиком.
— Утром проверю, — пообещал невидимый страж. — Всем спать немедленно!
Мальчик послушно опустился на землю, улегся ничком и действительно заснул.
— Я не понял, кто это тут раскомандовался? — полез в бутылку Мумукин, но Трефаил треснул товарища по затылку, поэтому пришлось согласиться. — Ладно, завтра посмотрим.
Утро началось весело. Сначала заорал Влас: в пальцы ему кто-то вставил сухие ветки и поджег их. Потом оказалось, что все четверо оказались вымазаны чем-то белым и липким, по вкусу и запаху идентифицированным как зубная паста. К тому же неизвестный шутник связал кеды Трефаила с мумукинскими кроссовками, и приятели долго не могли разобраться, почему Тургений падает, едва Сууркисат пытается сделать шаг, а разобравшись, едва не начистили друг другу личики, потому что Трефаил твердо уверовал, что шнурки связал Тургений, а Мумукин утверждал, что не делал этого, потому что спал.
Больше всех повезло астроному: его бороду кто-то заплел такими невообразимыми косичками, что распутать волосы не представлялось уже возможным.
— Где эта сволочь? — кипятился Тургений. — Где этот подонок, который тут выступал вчера? Я ему глаз высосу!
— Тихо! — приказал Влас.
— Какого хрена?!
— Цыц, говорю! — рассердился великан, и Мумукин нехотя замолчал.
Сквозь плеск волн доносился какой-то звук.
— Что это? — испуганно посмотрел на попутчиков Хольмарк. — Кто-то сопит в моей бороде!
Ничтоже сумняшеся Трефаил со словами «я тебя сейчас…» ухватил старика за бороду.
— Не бей батю! — Тургений бросился спасать астронома, но Влас ухватил его за шиворот и не дал потасовке начаться.
Меж тем Сууркисат и не думал бить Ванзайца. Удерживая бороду, Трефаил запустил в нее пальцы.
Тотчас вчерашний громовой голос потребовал:
— Руки прочь! Не нарушайте мою приватность!
Мумукин, которого Влас продолжал держать за шкирку, перестал трепыхаться и озадаченно поскреб затылок.
— Только говорящих вшей нам не хватало.
— Сам ты вошь! — обиделся голос, и Трефаил вытащил на свет крохотного — высотой со средний палец — рыжего человечка в пятнистом костюме.
— Прохердей Громыхайло, эсквайр, — отрекомендовался человечек, которого Сууркисат брезгливо держал двумя пальчиками.
— Кто-кто? Экс… крэкс… пэкс… — Мумукин, точно так же удерживаемый указательным и большим пальцами великана, вновь начал дергаться. — Малыш, отпусти.
— Драться не будешь? — насторожился Влас.
— Разве что самую малость, не до смерти, — пообещал Тургений.
Ощутив под ногами землю, он подошел к Трефаилу и попытался потрогать пленника, дабы убедиться в его реальности. Но не тут-то было: Громыхайло извернулся и цапнул Мумукина аж до крови.
— Ауй-йа! — заплясал мятежный диктор, размахивая прокушенным пальцем.
— Вот сволочь… — удивился Сууркисат.
— Не сволочь, а западло, — поправил человечек.
— А какая разница?
Прохердей подумал и согласился: