Глубокое синее море
Шрифт:
— Вы не испугались этой ужасной грозы, которая пронеслась вчера над кораблем?..
В этот момент в столовую входил Линд, и у Годарда сложилось впечатление, что она хотела сказать ему совсем другое.
Линд рассмеялся и после того, как уселся, сказал:
— Этими словами вы, миссис Леннокс, обижаете человека, который на ореховой скорлупе решился обогнуть мыс Горн.
Она немного смущенно улыбнулась и вскоре вышла вместе с капитаном.
— Я начитался всякой всячины о кататонических состояниях, мистер Годард, — поделился Линд. — И кое-что хотел
Гарри немного растерялся, так как ему в голову опять пришли страхи прошедшей ночи, но потом лишь пожал плечами:
— Конечно, — ответил он.
После завтрака они спустились на нижнюю палубу. Линд крикнул молодому филиппинцу, чтобы тот принес завтрак Красицки, и начал отпирать дверь каюты. Годард стоял позади него. Офицер открыл дверь, сразу чертыхнулся и устремился внутрь. Гарри успел заметить, что тело Красицки висело на одной из труб, проходивших вдоль потолка.
— Быстро! Принесите мою аптечку! — прокричал Линд и, выхватив из кармана ножичек, перерезал веревку.
Гарри помчался со своими мыслями наперегонки. Разумеется, он был прав. Тем не менее сам своими глазами увидел довольно убедительную сцену. Линд еще что-то прокричал ему вслед, но он его уже не слышал и буквально через две минуты вернулся с аптечкой. Несколько человек из команды уже стояли у двери и заглядывали в каюту.
— Отойдите от двери! Пропустите его! — прокричал им Линд.
Труп Красицки лежал на полу. Веревка была уже снята с его шеи, так что можно было видеть страшные кровоподтеки.
Очень правдиво, подумал Годард. Выглядят, как настоящие, пока не подойдешь к телу слишком близко.
Линд поднялся.
— Я кричал вам, чтобы вы вернулись, но вы уже не слышали, — сказал он усталым голосом. — Дело в том, что он мертв уже несколько часов.
Годард сокрушенно покачал головой.
— Какая жалость, — пробормотал он, а сам подумал: как все мы превосходно играем. Имея такого режиссера, мы способны на все, что угодно.
— Черт возьми! — взорвался Линд. — Именно об этом я и подумал! — Он показал на веревку и повернулся к двери:
— Прочь отсюда! Чего вы здесь не видели?
Превосходно, подумал Годард. Гнев, направленный на самого себя, чтобы ввести других в заблуждение и одновременно переключить внимание с Красицки, если тот по неосторожности шевельнется или не сможет сдержать дыхания. Он огляделся и увидел, что иллюминаторы в каюте заперты на задвижки.
— Я заходил к нему что-то около одиннадцати, — сказал Линд. — И они уже были заперты. О Боже мой, я-то, дурак, не мог догадаться, что он уже тогда что-то задумал… Помогите мне уложить его на койку.
Так как ни Отто, ни боцмана нигде не было видно, Годард решил, что Линд обращается к нему. На губах Линда появилась сардоническая улыбка:
— Или вы боитесь мертвецов?
— Нет, конечно нет, — поспешно ответил Гарри.
Линд взял Красицки за ноги, а Годард подхватил его под мышки и почувствовал, что тело уже холодное, застывшее.
Линд сорвал простыню с другой койки и накрыл ею труп. Потом с каким-то беспокойством повернулся к напарнику.
— Если судить по степени окоченения, то он, должно быть, сделал это еще вчера. После того, как я ушел от него. А я действительно не врач и не психолог, а просто болван.
Годард пытался привести свои мысли в порядок и принять соответствующее выражение лица. В какой-то степени ему это удалось, и он даже сказал каким-то покорным тоном:
— Разве можно все предвидеть?
Глава 8
Люди молча отступили от двери и дали Годарду пройти. Он услышал позади себя шепот: «С тех пор, как мы выловили этого парня из воды… Вот уж действительно накликали себе на голову…»
Значит, его сделали козлом отпущения? Он лишился своей яхты и перенес проклятие, тяготевшее над ним, на этот корабль. Ни один моряк, конечно, не сознается, что он суеверен до такой степени, но тем не менее и в нашем столетии такие казусы еще встречаются. Поэтому Гарри постарался не слушать, что говорят вокруг него, а подумать над вопросами, нахлынувшими на него со всех сторон.
Карин Брук прогуливалась по бакборту. И, как всегда, выглядела изумительно — холодно, сдержанно. Увидев его, она улыбнулась и спросила:
— Ну как, изменилось что-нибудь в состоянии Красицки?
В этот момент мимо них поспешно прошел капитан Стин. Карин удивленно посмотрела ему вслед.
— Да, изменилось, — ответил Годард. — Он умер… Повесился. — И про себя подумал: «А может быть, это я его убил».
— О, какой ужас! — В ее глазах сразу появились слезы. — Как это несправедливо! Вся его жизнь была сплошной трагедией!
— Да, да, конечно, — отозвался Годард. Она, казалось, ни в чем не сомневалась, ее не мучили никакие загадки, поэтому и у него не было ни малейшего намерения вызвать у нее те или иные подозрения. Карин ему нравилась. Гарри чувствовал, что она так же одинока, как и он в последние пять месяцев, поэтому ему хотелось ее защитить, насколько это было в его силах.
Но от чего защитить? Разве смерть Красицки убедила его, что он заблуждается?
Наоборот, скорее стала доказательством того, что все действительно так, как ему и казалось. Все отлично спланировано.
Недостаток этого плана только в том, что мысли Линда уж слишком похожи на его собственные. С самого начала они с ним думают одинаково. Разумеется, смерть Майера от огнестрельного ранения в присутствии пятерых свидетелей была намного эффектней, чем, например, от сердечного приступа, но если Линд почувствовал какие-то сомнения или подозрения, то дальше он должен действовать не так, как задумал, а сообразуясь со сложившимися обстоятельствами. С корабля надо было убрать и Красицки, но вторичного фальшивого погребения делать уже нельзя. Если Годард уже при первом что-то заподозрил, то второе он должен предвидеть. Значит, Красицки нужно было пожертвовать. И вот Линд хладнокровно его убил, чтобы залатать дырку, образовавшуюся в его плане.