Глубокое синее небо
Шрифт:
– Знаешь, – сказала сестра, – а я никогда раньше не задумывалась, почему наш пляж называется Медвежьим. Давай-ка лучше выбираться отсюда.
Путь от пляжа до дома не составил труда, здесь ходили часто, и до посёлка вела хорошо протоптанная тропинка. К тому же туман начал рассеиваться. Но всё равно всю дорогу домой мы настороженно оглядывались по сторонам, высматривая таинственного незнакомца или медведя.
О встрече с незнакомцем мы решили никому не рассказывать. Кто знает, подумали мы, может это был обычный человек из нашего посёлка или из соседнего, а мы его из-за тумана и страха не
– Бабушка, бабушка! – заорали мы, врываясь в дом. – На нас медведь напал!
– Медведь?! – с сомнением переспросила она. – Сто лет сюда не заходили.
– Тебе чего, не жалко что ли нас совсем?! – обиделись мы.
Она покачала головой.
Перед сном мы сидели на балконе, смотрели на очертания крыш и деревьев на фоне звёздного неба и шёпотом о чём-то болтали. Вообще, по идее, мы должны были уже спать, но как мы могли лечь спать, не посидев ночью на балконе! Тем более, сидение на балконе представлялось нам особенно заманчивым как раз потому, что мы должны были спать. Если бы нам сказали: «Можете не спать, сидите ночью на балконе, сколько хотите», то мы, наверное, вообще не стали бы на него выходить.
– Зря мы бабушке всё не рассказали, – сказала сестра.
– Всё правильно сделали. Она бы посмеялась над нами – испугались нашего соседа.
– Не был он похож на соседа… Я таких никогда здесь не видела.
– Я вообще-то тоже…
Она ушла, а я остался с неприятным чувством, которое, как я догадывался, называется угрызениями совести. Мне тоже было жаль, что мы обманули бабушку. И дело не только в обмане, нечто в глубине души подсказывало мне, что ситуация, возможно, не такая простая, какой кажется.
Снизу, от влажной ещё и тёплой земли, поднимались ночные запахи: листвы смородины, горечь клопа, срезанной травы и ещё что-то, чего я не мог определить. Было очень уютно и интимно сидеть вот так на балконе, увитом плющом, и смотреть на спящий ночной сад. А наверху быстро ползут облака, сквозь которые просвечивают очертания месяца. «Наверно погода меняется», – почему-то решил я.
И вдруг, глядя на всё это, я ощутил со всей ясностью, что мир наполнен смыслом. Что это за смысл? Я и сам не мог до конца понять, хотя воспринимал его всем своим существом. Но мне было ясно одно: этот смысл заключается в гармонии, которую я воспринимаю, а гармония состоит в наполненности этим смыслом. Это ощущение нельзя передать словами. Но суть такова, как будто внезапный порыв ветра сорвал занавеску с нарисованным на ней пейзажем и обнажил настоящий, яркий пейзаж. Это потрясает. Ого, – вдруг понимаешь ты, – так вот же он, мир!
Это состояние мы называли Откровением.
Сейчас, спустя много лет, мне трудно описывать эти Откровения. Потому что я не испытывал их уже очень давно, и я забыл, каковы они. У меня сохранились только смутные воспоминания, что они прекрасны, но сами ощущения я восстановить не могу. Едва я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, что это такое – красота – как зыбкие образы разбегаются волнами, искажаясь, и я теряю связь с ними. Всё что я вижу – это корабль, уходящий в море за горизонт. А на этом корабле я, но не тот я, который видит корабль, а тот, другой, которого я сейчас пытаюсь вспомнить и который знает, что такое красота.
Я уже собирался идти в постель, когда услышал шаги внизу. Наклонившись к ограждению балкона, я сквозь листву увидел несколько человек. Они меня не замечали, поскольку я был надёжно укрыт плющом. Я сразу узнал дядю и бабушку, другие трое тоже показались мне знакомыми. Прислушавшись к их шёпоту, я понял, что это наши соседи.
– Вчера видели в Лесу, а позавчера у Озера, – сказал один из них.
– На Медвежьем пляже тоже был, – сказал дядя.
– Что же не поймал?
– Он явно профессионал, ушёл.
– Может это один и тот же?
– Вряд ли, думаю, разные.
– Может, местные всё-таки? – с надеждой спросила бабушка.
– Точно нет, – уверенно возразил дядя. – Не местные и вообще не наши.
– Значит, Другие опять пришли…
– И чего им надо? Сидели бы у себя…
– Ох, – тяжело вздохнула бабушка, – чую, начинается…
– Рано ещё говорить, посмотрим…
– Ты в Замок то сообщил?
– Нет, завтра поеду.
Они постояли ещё некоторое время, взволнованно что-то обсуждая, а я затаился, не шевелясь, чтобы не выдать себя.
Я сразу понял, что речь, по всей видимости, идёт о том незнакомце, который напугал нас в тумане. Раз столько взрослых собралось, да ещё ночью, то явно нам всем что-то угрожало. Было ясно, что угроза исходит из-за Стены. Потому что откуда ещё мог быть тот незнакомец, так сильно не похожий на нас? Его присутствие на нашей земле в самом деле должно было настораживать – по давней договорённости они не могли ходить к нам, а мы к ним. Я вспомнил своё переживание Красоты, которое уже успело улетучиться, и забеспокоился, не угрожает ли ей что-нибудь.
Когда взрослые разошлись, я отправился в постель, но долго не мог уснуть, ворочаясь с тревожными мыслями. Сестра спала, посапывая и иногда вздыхая. Наверно, – подумал я, – ей снится кошмар из-за сегодняшнего происшествия. Эх, никого у неё нет, ни папы, ни мамы, только я! Я встал, подошёл к ней и тихонько потряс за плечо.
– Ты чего? – сонно спросила она, открыв глаза.
– Тебе кошмар снится. Решил тебя разбудить.
– Ничего мне не снится, с чего ты взял?
– Ты не бойся, слышишь? Я тебя защищу, если что. Я всегда буду рядом.
– Иди спать, а?
– Хорошо, спокойной ночи, – я вернулся в свою кровать.
Дни летели, а о таинственных незнакомцах я больше ничего не слышал. Жизнь у нас в посёлке текла по прежнему, и ничто не говорило о какой-то угрозе. Поэтому я совершенно перестал беспокоиться. Наступило время грибов, и мы с сестрой целыми днями пропадали в лесу. Вообще, конечно, сбор грибов – это дело на любителя. Далеко не все наши сверстники считали это достойным занятием. Если бы не дядя, то мы тоже вряд ли любили бы. Это он с ранних наших лет, сколько себя помню, таскал нас за собой по лесу.