Глубокоуважаемый микроб
Шрифт:
– Коля, – сказала Ксения, – заходи. Дети спят. Что случилось с Корнелием?
Она так уверенно произнесла эти слова, что Белосельский понял, что он совершил ошибку, придя к Удаловым домой.
Лгать подруге детства он не сможет.
– Удалов пропал, – сказал Белосельский.
– Я так и знала, – прошептала Ксения. – Не надо было нам его отпускать.
Ксения первой вошла в комнату и без сил опустилась на диван. У нее хватило духу лишь протянуть руку к буфету и показать Белосельскому, где стоит валерьянка.
Накапав лекарства, Белосельский
– Извини, Коля, – сказала Ксения. – Но пойми меня правильно…
– Я все понимаю, Ксения.
– Он бросает меня одну с двумя детьми, уматывает неизвестно куда, ради сомнительной космической дружбы. А теперь вот это! Он себе новую бабу нашел! – произнесла вдруг Ксения громко и ударилась в слезы. – Стонет мое раненое сердце.
– Ну, погоди, при чем тут баба? – возразил Белосельский. – Твой муж уехал делегатом на съезд, прошло всего четыре дня, а пропал он только сегодня утром…
– Что, мало ему времени? Достаточно. И не утешай. Не утешай. Если не баба, значит, он погиб!
– У тебя все крайности, – сказал Белосельский. – Я-то подумал, что он по дому стосковался, уже вернулся. Иначе бы и не стал тебя так поздно тревожить.
Но Ксения не слушала утешений Белосельского. Она решительно поднялась, распахнула дверцы шкафа, достала оттуда выходное платье, бросила на диван и приказала Белосельскому:
– Отвернись.
– Ты чего задумала? – спросил Белосельский.
– Лечу туда. Без меня им не обойтись. Если уж я его не найду, никто его не найдет. Окрутит она его, как пить дать.
– Но как же так, ночью, без договоренности…
– Вот ты сейчас и договорись. Гуманист ты, в конце концов, или нет?
– Гуманист, – согласился нехотя Белосельский.
– Тогда звони им, чтобы присылали транспорт. Без замедления. Не смогли моего мужа сберечь, будут со мной сотрудничать.
– Ксюша, Ксюша… – пытался урезонить ее Белосельский, но Ксюша уже повернулась к другу детства округлой спиной и приказала:
– Застегни «молнию». Надо бы мне поменьше мучного есть.
И, застегнув «молнию», Белосельский пошел к телефону. Он знал, что с разъяренной Ксенией Удаловой ему не справиться.
Глава 17,
– Я не зря провел две недели в подземелье и выдержал пытки этих мерзавцев, – сказал карлик, когда они оказались в его камере. – В камере нашлась лопата, которую забыли унести после ремонтных работ. Я выкопал подземный ход и совершенно случайно попал прямо в подвал лаборатории знаменитого профессора.
– А где профессор? – спросил Удалов, прислушиваясь к тому, как взволнованно переговариваются за стеной палачи.
Через
– Профессор не выдержал в себе микроба и умер от стыда и унижения. К счастью, его лаборатория была закрыта на ключ, и микробы не догадались ею воспользоваться. Я полезу первым, я потоньше тебя, а если будешь застревать, я тебя буду тянуть. Но тебе придется раздеться.
– А если там холодно?
– В одежде ты застрянешь. Я сам копал, точно знаю.
Удалов колебался. Ему было неловко остаться без верхней одежды в чужом мире. Но в голосе карлика звучала такая уверенность, что Удалов подчинился, сбросил пиджак, рубашку, начал снимать брюки и замер, услышав прямо над головой торжествующий крик:
– Вот он! Держите его!
Удалов взглянул наверх. Там, в дыре, торчали две головы в водолазных шлемах. Палачами оказались бывший могильщик и прекрасная Тулия.
Карлик уже нырнул в подкоп и позвал оттуда:
– Скорее!
Удалов наступил на брючину, чуть не упал. Его спасло лишь то, что преследователи в желании скорее пробраться сквозь дыру мешали друг другу и застряли.
Удалов нырнул в черный зев подкопа. Впереди слышалось частое дыхание карлика. Стены подкопа сжимали тело Корнелия, и он мысленно поблагодарил карлика за то, что тот посоветовал раздеться. В пиджаке Удалов давно бы застрял. Впрочем, он и без пиджака раза три застревал, и карлику приходилось тащить его за уши.
Через несколько минут, измаранный в земле, исцарапанный, измятый, с горящими ушами, Удалов стоял в подвале лаборатории покойного профессора. Вокруг высились приборы и аппараты, горели светильники – все, к счастью, осталось таким же, как в тот момент, когда профессор попал в плен к микробам.
– Что теперь? – спросил Удалов.
– Профессор занимался проблемой мгновенных путешествий, – сказал карлик. – Проблема еще совсем не исследована. Вот из этой машины можно ступить в один из миллионов миров Галактики. Только не знаю, в какой попадем.
– А может быть, нам здесь остаться? Доберемся до космодрома, залезем в корабль…
– Доберешься! – возмутился карлик. – На этой планете все начеку, все с микробом в сердце. Мы и двух шагов по улице не сделаем, как попадемся. Единственный шанс – поискать по другим планетам какой-нибудь выход к нормальным людям. Нам нужна планета, куда прилетают космические корабли. Может, не сразу, но мы ее отыщем.
Из подкопа послышалось тяжелое дыхание.
– По-моему, там кто-то застрял, – сказал карлик.
– Не уходи, – послышался из-под земли глухой голос Тулии. – Поговорим по-дружески.
– Знаем мы вашу дружбу, – ответил печально Удалов.
Сердце его было неспокойно. Он не мог окончательно изгнать из него любовь к несчастной красавице. Поэтому, пока карлик готовил приборы, чтобы перейти в параллельный мир, Удалов склонился к подкопу и сказал:
– Тулия, я тебе обещаю, что приму все меры, чтобы освободить тебя от паразита и вернуть маме.