Глупые игры... в Любовь

Резниченко Ольга Александровна

Мда.

А я… а я – Полукровка.

Здесь таких очень мало, да и относятся к нам… предвзято.

Мне-то все равно. Я плюю на них с высокой колокольни, живу сама по себе, общаясь с другими лишь по нужде или учебе. Но те, кто слабее характером, сразу ломаются, срываются, убегают в слезах,… или же, что еще хуже, - становятся страшными лизоблюдами… перед вампирами.

Не зря существует другой, НАШ Орден. Ой, не зря…

Ах, да. Учеба! Даже здесь осталась она в моей жизни: основы высшей математики, изучение различных языков (теперь, кроме

французского, мне навязывали итальянский, испанский, русский, латынь и (внимание!) китайский и японский).

Мама дорогая…

О физике, химии, астрологии, истории, искусствоведении, естествознании, религии, этике, психологии, социологии, политологии и прочей ерунде… не стоит даже упоминать, иначе мозг взорвется сразу (и не только у меня).

Единственным, чем здесь действительно покорили, – так это богатейшей кладезю раритетных изданий книг разных направлений, течений и времени публикации.

Конечно, и художественной литературе здесь место нашлось, но шла она больше как предание минувших дней будущим поколениям, памятники истории культуры разных времен и народов. А мне то что? И на этом спасибо!

Целые вечера я просиживала за книгами, перечитывая английских классиков в оригинальных изданиях (их времени), других же народов – в отличном, качественном переводе.

Так, например, мне довелось увидеть издание трагедии «Ромео и Джульетта» Шекспира… 1599 года выпуска.

Мама дорогая.

Я боялась на нее… даже дышать.

~*~

Одна отрада, одно счастье…

Вот тебе, Жо, и твои полгода на Искье: холодная война с недорослями-вампирами, чтение уникальных книг и изнасилование мозга ненужными науками…

Глава Восьмая

***

Урок французского. Бог мой, и за что мне такая кара?

Преподавательница (местная красавица; надменная, самоуверенная, развратная француженка) как всегда опаздывала.

Я по привычке уселась за самую последнюю парту и пыталась сосредоточиться на чем-то приятном. Пыталась думать о своем.

Н-но не получалось.

… ведь напыщенная, с комплексом Божества, Пенелопа (я вам о таких, как она, рассказывала) пыталась в очередной раз меня вывести, спровоцировать драку, чтобы Жо вновь отправили к Асканио за новой порцией нравоучений и наказаний (аля лишить права в эти выходные развлекаться в ночном Неполе).

Глубокие вдохи. Тупо не слушать.

… еще держусь.

– Нет, но ты скажи? Скажи, зачем вообще такие недотепы, как полукровки? Ни рыба, ни мясо. Вынести можете много, живете вечно, а тело, тело то что? Настоящая каторга, а не существование.

(я закрыла глаза, дабы не видеть это тупое существо перед собой и пыталась напевать про себя любимую песенку)

– Что молчишь? Сказать нечего?

– Тебе еще не надоело?

– Нет. Я просто хочу, что бы ты признала… Полукровки - … ошибка Природы. Глупая попытка быть такими, как мы.

(ну, ну, Жо.! Еще один вдох и считай до десяти; нет! Двадцати… пяти)

– Почему

же это? – от его голоса меня даже передернуло на месте. Спешно раскрыла веки и уставилась на нежданного гостя.

Доминик?

– Ой, здравствуйте… - покраснела от смущения Пенни, тут же расцветая, как майская роза. Нелепые движения – попытка принять вид шикарной Леди.

Я невольно рассмеялась. Курица.

– Между прочим, - продолжил Бельетони, - ваша, вампирская, кровь ничего не может, кроме как ЛЕЧИТЬ… людей и полукровок, - вдруг уселся за парту рядом… и самым нахальным образом… (Аааа! Спасите!) обнял меня за талию.

Я нервно дрогнула, дернулась в сторону, и готова была уже вовсе встать и уйти, но вдруг уловила явные перемены, смятение Пенелопы. РЕВНОСТЬ! ЗАВИСТЬ! Оба-на!

Замерла. Застыла, тут же откинув прежние намерения.

Грациозно выгнулась, чуть ли не откровенно прижимаясь боком к своему «соседу».

Доминик воспринял это то ли как комплимент, то ли все же раскусил, понял мою игру, а потому еще сильнее прижал меня к себе, поудобнее обхватив своей рукой за талию.

– А вот наша кровь,- (короткий взгляд на меня) – способна передавать опыт и способности… от одного к другому. Даже вампирские штучки мы можем… усвоить, - и игриво вздернул бровью.

– Т-так это правда, что Вы… ты умеешь, читать мысли?

– И не только.

Вдруг что-то переменилось в Пенни. Сломалось… или это отчаяние заиграло, как дрожжи в бочке? Пошла на абордаж, чес-слово!

Выгнулась, едва не распластавшись на всю парту, приблизилась к Доминику… и похотливо, вкрадчиво, интимно прошептала:

– А вы бы могли продемонстрировать свои способности мне… наедине?

Я застыла в ожидании и недоумении.

Эта дура совсем рехнулась?

Бельетони ехидно улыбнулся и вдруг приблизился к ней в ответ. Глаза в глаза, губы к губам… на расстоянии дыхания (но рукой все еще, ублюдок, меня-то обнимает!) проворковал:

– А, может, сразу… пойдем сейчас в туалет... и я тебе засажу?

От грубости и неожиданности она даже отпрянула немного назад. Замерла, глотнув слова.

Я, задетая такой пошлостью, тут же попыталась встать и уйти, но Доминик со всей силы меня тут же отдернул и усадил назад.

Дикий хохот вырвался из его груди.

– Девушка, будьте осторожны со своими словами и желаниями, - грубо, дерзко, унизительно отчеканил слова Пенелопе в лицо и ядовито ухмыльнулся.

Отворилась дверь.

А вот и Француженка.

Короткие шаги к столу и вдруг замерла.

– Доминико?

– Здравствуй. Можно, я погостюю у тебя на уроке? – мило улыбнулся, даже не думая вставать (для приветствия).

Мне показалось, или та покраснела… от смущения?

– Д-да, конечно. Буду рада, – перевела недоуменный взгляд на меня (на мгновение застыла), а затем, как бы одумавшись, повела его дальше,… бессмысленно уже скользя по ученикам. – Простите, что опоздала.

Присела.

– Что там на сегодня? Все готовы…