Глупые комиксы, розовые «мартинсы»
Шрифт:
Покорно выполнив все, что хотела Ольга, я вернул ей телефон. Она посмотрела на результат и снова всучила мне свой мобильник:
– Ты можешь меня в фокусе держать?! Камера вбок съезжает да и Катьку не видно! Давай еще раз!
Все повторилось. Мне надоело. В третий раз взяв в руки гаджет Свидубской, я переключился на фронталку и начал снимать себя. Ничего не подозревающая Ольга кривлялась напротив. И тут в кадр попал поднимающийся по лестнице Федор Соколов. Он увидел себя на экране и, как обычно, не разобравшись в ситуации, рванул прямиком ко
– Отстань от меня, Федя, – задушенно просипел я. – Ты не в моем вкусе!
Подоспевшая запыхавшаяся Ольга выхватила из моих слабеющих рук телефон.
– Вот ничего доверить нельзя! Сплошная клоунада! – Она сдула с лица светлые выбившиеся пряди.
Я вывернулся из-под Федькиной руки:
– Говоришь как моя мама! Вы что, знакомы?
– И ты тоже! – заорала на Соколова Ольга. – Что ты на людей бросаешься как ненормальный?!
– Соколов без меня жить не может, – пробормотал я, потирая шею.
– Ага, – обрадовался Федька, – прямо как ты без Ваньки! Сама за ним бегаешь, а другим нельзя?!
И он заржал как конь. Свирепо сверкнув глазами, Ольга двинулась к нему.
– Олечка, перестань! – вцепилась в нее Кочетова.
– Он меня достал! – Свидубская едва не рыдала.
– Все-все, успокойся!
Нежно поглаживая подругу по спине, Катя повела ее прочь от кабинета. Возле лестницы они остановились, и Кочетова оглянулась. Рита, которая стояла неподалеку, наблюдая за этой сценой, помахала ей, Катя отвернулась, и парочка начала спускаться по лестнице.
К кабинету подошла Валя Ивлева.
– Лариса еще не пришла? – спросила она. – Я что-то пропустила?
– Нет, семейные разборки, как обычно, – пояснил я и устало привалился к двери.
Внезапно она раскрылась, и я рухнул в проем. Из коридора раздалось Федькино ржание.
В кабинете царил полумрак. Деревья за окошком размахивали ветвями, а их тени метались на полу в нервной пляске. Непостоянная питерская погода в этот вечер резко переменилась: из нежной и ласковой стала мрачной и ветреной. Поднявшись, я щелкнул выключателем на стене, но свет не загорелся.
– Не работает? – удивился Соколов.
– Как и твой мозг, – пробормотал я и остался возле стены.
Соколов взгромоздился верхом на первую парту. Его темный силуэт на фоне оконного проема казался сгорбленным медведем. Рита вошла и тоже села на первой парте, но только ближе ко мне, а Валя так и застыла в дверях.
– Может, пойдем отсюда? – мрачно сказала она.
– Что, Валёк, боишься оставаться с Макариком в темном помещении? – сострил Соколов, намекая на одну неловкую ситуацию во время новогодней вечеринки.
– Очень смешно, – пробормотала Валя, переступила порог и устроилась за столом позади Соколова.
Я еще раз ткнул выключатель, чтобы окончательно убедиться, что он сломан и, прикрыв дверь, уселся на парту рядом с Ритой, но не на стул, а на крышку, как и Соколов.
– Все из-за тебя, Макарёк, – лениво пробормотал он, вытаскивая из кармана шоколадку. – На фига мы Ларисе сдались?
– Ну ты-то понятно для чего, – сказал я. – Из тебя она сделает чучело. Хотя извини, ведь ты уже.
– Достал, – все так же лениво отбрехнулся Федька, жуя шоколадный батончик.
Некоторое время в кабинете стояла тишина, нарушаемая только шуршанием обертки от шоколадки и довольным сопением Соколова.
– А вы знаете, что произошло вчера? – начал я, тревожно понизив голос. – Вот в такой же школе, только в другом городе. Не помню точно, в Казани, что ли, или в Самаре…
– Не надо, Макар, не начинай, – отозвалась Валя.
– Да я не начинаю, просто в новостях передавали, – беспечно соврал я. – Четверо учеников задержались после уроков, а школа уже была пустая. Никто не знает, зачем они там остались, – я сделал театральную паузу и закончил зловещим голосом: – Но троих зарубили топором! В Интернете видео выложили: кровь, кишки! Шок-контент, короче!
– Ну конечно, – пробурчала Валя.
Несмотря на бравый вид, тяжелые ботинки и септум в носу, Валя та еще трусиха!
– Не бойся, Валёк! В спортзале секция футбола для малышей работает, и охранник всю ночь дежурит, – сказал Федька и дружески похлопал Ивлеву по плечу.
– Руки убрал! – тут же ощетинилась Валя.
– А почему трое? – спросила Рита. – Нас же четверо?
– А при чем здесь мы? – усмехнулся я.
– Ты же про нас рассказываешь? – Рита сдвинула темные брови, и сережка над правой блеснула в свете фонарей двумя серебряными капельками.
– Ой, всё! – воскликнула Валя. – Хватит нести бред!
– Нет, Марго права, – поддержал Соколов. – Мы в школе, сейчас вечер, все совпадает! Ты, Макарёк, – убийца? Поэтому нас трое?
– Федя, меня всегда восхищали твои умственные способности! – сказал я. – При чем тут я?! Его, кстати, так и не поймали.
– Ну ладно! С меня хватит! – заявила Валя.
Она поднялась из-за парты и решительно шагнула к двери. Но, как только потянулась к ручке, створка распахнулась сама собой. В проеме стояла приземистая фигура, на фоне ярко освещенного коридора виден был лишь черный силуэт, но на плече у него отчетливо различался контур топора. Валя завизжала и захлопнула дверь прямо перед носом у маньяка.
– Помогите мне! А то ворвется! – закричала она, крепко вцепившись в дверную ручку.
Федор спрыгнул с парты и бросился ей на помощь. Снаружи послышался стук, дверь подергалась, но у Федьки никто и никогда еще ничего из рук не вырывал – он каждый день первый очередь в столовке занимает. Что ему какая-то дверь? Мы с Ритой переглянулись.
– Зачем вы держите? – спросила она.
– А ты видела, кто там? – дрожащим голосом ответила Валя.
Я слез с парты и – на всякий случай – оглянулся на окошко, гадая, что лучше: прыгать с четвертого этажа или встретиться с маньяком лицом к лицу в полной темноте?