Гнев Гефеста(Приключенческая повесть)
Шрифт:
Вода в рот не попала.
— А ну-ка окуните меня пару раз, а потом потяните за стропы парашюта в сторону, чтобы вдыхательный клапан был в воде, — попросил Гусаров Мовчуна и Скоросветова.
И когда капитан и полковник надавили на гермошлем вторично, а Гусаров сделал второй глубокий вдох, в рот плеснула вода. Он поперхнулся, ударил по рукам помощников и, едва вынырнув, открыл щиток гермошлема.
— Хватит, — сказал, отплевываясь, с улыбкой. — Вы рады стараться, чтобы утопить генерала.
— Та шо вы, товарищ генерал! — не понял шутки Мовчун. — Мы ж, як вы просили.
Не понял шутку и Скоросветов. На лице
— Спасибо, — поблагодарил Гусаров помощников, снимая «доспехи».
А еще через полчаса он беседовал с конструктором скафандра, молодым словоохотливым и доверчивым капитаном.
— Да, я знал о недостатке своего изобретения, — чистосердечно и без раскаяния отвечал на вопросы начальника службы безопасности Алексеев. — И сейчас работаю над новым вдыхательным клапаном, который будет автоматически перекрывать доступ воздуха и у земли включать кислородную систему. Это на случай приводнения, если летчик забудет открыть гермошлем.
— Почему же вы предложили в экспериментальный полет незавершенное изобретение? — спросил Гусаров.
— Скафандр вполне готов к эксплуатации, — не согласился капитан. — Клапан — незначительная доработка, которую можно довести потом. А если вы думаете… — вдруг догадался Алексеев, к чему клонит начальник службы безопасности полетов, — то… не может быть: за те доли секунды, которые пробыл Арефьев под водой, он не мог захлебнуться.
— Это только ваше мнение?
— Не только. Подполковник Скоросветов тоже так считает — на самолетах доработки ведутся годами…
Снова Скоросветов! Взять новый скафандр, несомненно, его идея.
— А какие у вас отношения со Скоросветовым?
— Самые дружеские и деловые. Он хорошо знает свое дело и помогает мне во всем.
— В чем именно?
— Материалом, точным выполнением заказов.
— А вы ему?
Алексеев покраснел, смущенно пожал плечами.
— Бывает, и я ему помогаю.
— Чем?
— Да так, по мелочам…
— И все-таки?
Алексееву очень не хотелось отвечать, но он понимал — вопрос задан не ради праздного любопытства, а врать он не умел. И он признался с запинкой: помогал начальнику материально-технического снабжения оборудовать личную автомашину противоугонной сигнализацией, сделал ему акваланг для подводной охоты…
Да, Скоросветов есть Скоросветов, без выгоды для себя ничего делать не станет.
Скафандр, вдыхательный клапан — это уже зацепка.
Но!.. Клиновидное сплющивание третьего поясничного позвонка так просто со счетов не сбросишь…
НА МЕСТЕ ПРОИСШЕСТВИЯ
Ясноград — полигон. 10 октября 1988 г.
Навстречу неслись плотные пепельно-сизые облака. Двухместный реактивный истребитель, выделенный Веденину генералом Гайвороненко — погода по маршруту была сложная, а Веденин в облаках не летал, — шел на крейсерской скорости, но ему и этого было мало; он мысленно уже находился на берегу моря и вел беседу с Шубенко, с матросами. Таримова — умная, прозорливая женщина — подсказала ему правильный ход…
Может, начать с матросов? Нет, это может насторожить мичмана. А почему он, собственно, должен что-то скрывать, утаивать? Не захочет подводить товарищей, коллег, с которыми не один котелок ухи похлебал? Вряд ли. Судя по тому, как он оправдывался в прошлый раз, когда попался на рыбалке, уповая на приказ, личное благополучие ему дороже дружбы. Трусы, не раз подмечал Веденин, боятся всего и самой правды. И молчать или юлить Шубенко будет не из-за того, что чего-то не знает или недопонимает, а потому что побоится не угодить начальству. А слухи о «крушении Веденина», наверное, уже достигли полигона, а значит, и катера…
Наконец истребитель пробил облака, и яркое солнце хлестнуло слева по глазам, ослепив на миг Веденина.
Он невольно заслонился ладонью, а когда зрение адаптировалось, истребитель поднялся еще метров на сто, и взору Веденина представилась изумительная картина: внизу расстилалось бескрайнее облачное поле необычной белизны — точь-в-точь как блузка Таримовой.
Вспомнилась же она ему: чуть продолговатое лицо с утонченными чертами, пытливый взгляд умных синих глаз…
Почему она приняла такое активное участие в его судьбе? Интересует материал будущей книги?.. В таком случае, какая ей разница, кто прав, кто виноват?.. Приехала с Батуровым, осталась в гарнизоне… Высмеяла Измайлова и вчера вечером снова пошла к нему домой… Странная и непонятная женщина. На руке он ощутил ее длинное, нежное пожатие, словно она находилась с ним рядом. И ему захотелось встретиться с ней еще. Что бы там ни было, как бы ни сложилась судьба его катапульты, он желал успеха Таримовой — пусть книга получится и принесет ей успех…
Самолет минут пятнадцать шел над облаками, а потом снова окунулся в пепельно-сизую марь, и снова слева и справа заклубились возмущенные буруны, срываясь с крыльев, расплескиваясь в стороны голубыми струями.
На полигоне Веденина поджидала «Волга» — добрая душа Гайвороненко позаботился и об этом. Молоденький кареглазый солдат, четко козырнув, представился:
— Рядовой Соколов. Прибыл в ваше распоряжение.
Веденин поздоровался с ним за руку.
— Хорошо, рядовой Соколов. А знаете, куда меня везти?
— Так точно. На пристань, к мичману Шубенко.
— Верно. Тогда по коням. Сколько туда километров?
— Сто с гаком. А дорожка сегодня — не того, мокрая, на всю железку не нажмешь…
И все-таки «жал» он на всю: машина мчалась по извилистой асфальтированной дороге с приглушенным шипением, повизгивая на крутых поворотах, обгоняя попутные, не снижая скорости при встречных. Парень, видно, любил быструю езду: глаза его азартно поблескивали, а когда машина проскакивала между попутной и встречной, едва не зацепив их, он удовлетворенно улыбался.
— Тебя как зовут? — спросил Веденин.
— Валера, — ответил солдат.
— А давно ты, Валера, баранку крутишь?
— Пятый год, — с гордостью ответил солдат. — До армии три года на грузовике в колхозе вкалывал и вот в армии второй.
— А в аварии не довелось еще побывать?
— Не-е, — весело засмеялся солдат. — У нас, у шоферов, как и у летчиков, в аварию попадают либо те, кто не умеет ездить, либо лихачи. А хороший шофер в аварии не попадает.
«А у конструкторов? — невольно задал вопрос себе Веденин. — Тоже, как у летчиков, у хороших аварий не бывает?.. Неужто он плохой?..» Что-то снова он запаниковал. «А я считала вас более сильным», — вспомнились слова Таримовой. Она верит в него, как верила в свое время мать.