Гнев Нефертити
Шрифт:
В полдень они были в Мемфисе, но Неферхеру совсем не собирался там останавливаться. Он отвечал за жизнь двух любимых созданий, спасающихся от смерти. Солнце было в зените, когда он направил лодку к берегу, гораздо выше Мемфиса, и наконец причалил к большому понтону. Взлетела цапля. Они оказались в слишком маленьком поселении, чтобы его можно было назвать портом. У причала стояли всего три или четыре рыбацких лодки. Примерно в трехстах шагах от них дети купали буйволов и лишь бросали на незнакомцев любопытные взгляды. Неферхеру помог Меритатон сойти на берег, чтобы справить нужду. Затем они подкрепились взятыми с собой продуктами. После этого Меритатон прилегла в лодке и заснула, прижав к себе ребенка.
Ближе к полуночи она проснулась и сказала Неферхеру:
— Поспи немного. Я покараулю и разбужу тебя, если будет необходимо.
Они снова отправились в путь незадолго до рассвета. Меритатон стала из взятых вещей мастерить одежду для ребенка. Она старалась не думать о том, что их бегство приведет Ая в бешенство и он отправит по их следам всех своих людей. Но еще она знала, что Аю не было известно о существовании «Улыбки Хатхор», поэтому он не сможет догадаться, что они сбежали на лодке. Кроме того, они на целых два дня опередили преследователей.
— После Мемфиса ему будет труднее всего нас разыскать, — сказал Неферхеру, догадываясь о ее мыслях, — потому что он не сможет узнать, по которому из пяти рукавов Великой Реки мы отправились.
Меритатон восхищалась мудростью Неферхеру и его умением все предвидеть. Как же он был прав, купив ей эту лодку и сохраняя все в тайне!
— Так ты знаешь, куда мы плывем?
— К хеттам. Там ты будешь только моей царицей, и тебя больше не будут звать Меритатон, — улыбаясь, сказал он. — Какое имя ты хочешь взять?
— Хертеп, — ответила она, подумав.
Та, кто владеет своей головой. Неферхеру засмеялся. Впервые за все это ужасное время она улыбнулась. Она запретила себе думать о Сменхкаре, боясь потерять последние силы, еще оставшиеся у нее.
— А ты?
— Думаю, мое имя мало кому известно. Я все еще твой Неферхеру. Запомни хорошо, что мы скажем: мы потеряли все свое имущество в Двух Землях и решили начать новую жизнь в другом месте.
На рассвете Неферхеру посмотрел на тень от палки, закрепленной на скамье лодки.
— Что это?
— Моя солнечная игла. Пока лодка неподвижна, я должен определить курс.
Он смотрел на это устройство и тогда, когда лодка двигалась. Меритатон вспомнила, что Неферхеру был ученым. Он выбрал самый восточный рукав Великой Реки, и к вечеру они достигли озер, называвшихся Большое Черное Море.
Меритатон спрашивала себя, доведется ли ей еще когда-нибудь спать в постели, и ее охватила страшная тоска по ванным комнатам дворца в Ахетатоне и по горячим обедам! Ее волосы отрастали под париком, который побелел от соли, свалялся и еле держался на голове. У нее сломались почти все ногти, и она уже перестала их подпиливать.
Самое важное — она могла кормить грудью своего сына.
Она смотрела на это маленькое создание, не веря, что сама родила его.
Во время одной из остановок на берегу Большого Черного Моря она заметила бродячего кота. Он повернулся к ней, и Меритатон поразилась: его левый глаз был затянут белой пленкой.
Она вспомнила злосчастный глаз Нефертити.
Меритатон вздрогнула, подумав о том, какой силой наделяли глаз царицы. Она никогда не признавала всякие суеверия, но факт был неопровержимым: ее мать, находясь на том свете, уничтожила Сменхкару. Но она не смогла уничтожить ее саму, так как Меритатон не была ее соперницей при жизни матери.
Меритатон прогнала кота, который убежал, душераздирающе мяукая.
Наконец она позволила себе думать о Сменхкаре.
Образ раненого голубя, который спрятался в комнате, вдруг ясно возник у нее перед глазами. Он и был этим голубем. У него никогда не было ни желания, ни силы, свойственных их роду властолюбцев. Созерцатель, как и его брат.
Потом она подумала и об Ае. Без сомнения, он потерял терпение, когда узнал о рождении ребенка. Он видел, что власть ускользает от него, и решил поставить перед свершившимся фактом священнослужителей и военных. Так он когда-то поступил и со своим зятем Эхнатоном.
Через восемь дней, несколько раз останавливаясь, чтобы купить хлеба, сыра, воды, пива и фруктов, они пересекли озера и увидели перед собой море — впервые в жизни. Меритатон была поражена его мощью и, оцепенев, вдыхала соленые капельки. Кричали чайки. Это было Большое Зеленое море, которое когда-то — да, это было уже давно — хотел увидеть Тутанхатон во время прогулки на «Славе Атона».
Это тоже была вода, но совершенно не такая, как в Великой Реке. Река была мужской силой, а в этой неизвестной субстанции она ощутила женское неукротимое могущество, которого никогда не будет у богини Хатхор. Но она тут же испугалась этой мощи, грохота, волн и сильного ветра, который одержимо, даже ожесточенно, надувал их парус.
«Улыбка Хатхор» не была предназначена для морских путешествий. Поэтому ее подбрасывало и крутило так сильно, что Меритатон, промокшая до костей и цепляющаяся за борта лодки, не раз думала, что им пришел конец. На дне лодки собиралась вода, и по просьбе Неферхеру Меритатон пришлось ее вычерпывать с помощью чаши. Путешествие становилось действительно опасным. Неферхеру старался плыть как можно ближе к берегу. А другие лодки, покрупнее, и корабли с квадратными парусами, казалось, смело противостояли стихии в открытом море.
Наконец, через две недели после бегства из Ахетатона, они заметили впереди какой-то порт. Неферхеру взял курс на него.
— Это должен быть Акко, — прошептал он.
Моряки на берегу с любопытством рассматривали незнакомую лодку. Истощенная женщина с ребенком на руках сошла на берег и пошатнулась. На голове у нее был странный парик в ужасном состоянии. Кожа на ее руках потрескалась, ногти были поломаны, а ноги стали белыми от соли. Никому и в голову не могло прийти, что эта женщина когда-то была царицей.