Гнев Ненаглядной

— Откройте окно, — попросил Антуан. Илья Ефремов взглянул на Павлова — лечащий врач хмуро кивнул.

Илья включил проницаемость окна, и в палату ворвался ветер — порывистый, насыщенный влагой и солью. За Большим коралловым рифом гремел и ярился океан. Отсюда, с двадцать восьмого этажа, риф казался белым шрамом на теле океана — месиво из пены и брызг прятало известковые гряды.

— Собрались наконец… Вся девятая группа, — прошептал Антуан. Его уходящее лицо стало спокойным. Раньше на нём проступал тщательно скрываемый страх — не смерти, нет, скорее всего, непонимания происходящего, а вот сейчас, с приходом друзей, отпустило.

— Все трое… — Антуан слабо улыбнулся. — Как вы вовремя, ребята! И все в форме. Значит, при исполнении…

— Четверо! — поправил его Славик. — С тобой четверо. От Совета миров прилетел Шевченко, ты его знаешь. Илья — руководитель группы Садовников 1 . Через час расширенное совещание всех специалистов… А тебя, Зевс, мы в два счёта поставим на ноги.

Больной на школьное прозвище не отозвался. По-видимому, он вообще не слушал Славика — к лицу его опять подступила смертельная бледность. Руки Антуана блуждали по стерильному кокону жизнеобеспечения, пока не наткнулись на руку Ильи.

— Не надо обо мне! — вдруг быстро и жёстко сказал больной. — Меня уже нет… Надо спасать людей! Сотни… не знаю, может, уже тысячи… Но это не эпидемия… Это беда! Что-то нарушило равновесие. Может, отдыхающие, может, Рай… Разберитесь, ребята. Как можно скорее… — Он задыхался от слабости. Рука его, поначалу цепкая и требовательная, вдруг истаяла, мёртвым зверьком уткнулась в простыню. — Только маме, только маму… Не говорите ей. Придумайте что-нибудь. Мол, потерялся в космосе. Чтоб оставалась надежда…

Антуан глянул на липа друзей, и ему стало жаль их. Он через силу улыбнулся и даже попытался пошутить:

— Я знаю, откуда беда, ребята. Мы не понравились Ненаглядной! Поверьте, я знаю женщин. Я всё-таки француз…

Голова Антуана упала на подушку, створки кокона жизнеобеспечения сошлись над его лицом — заработали инжекторы. Машина в который раз ловила мятущуюся душу и возвращала её умирающему телу.

Они вышли в коридор. И тут из белых пространств медцентра появился маленький лысый человечек — академик Янин и, не поздоровавшись, злым напористым басом заклекотал:

— Где он? Почему вы бездействуете? У вас куча возможностей. Почему Антуана до сих пор не отправили на Землю?

— Перестаньте кричать, — оборвал его Павлов. — Больной не подлежит перевозкам, а телепортация убьёт его. Делается всё возможное. Более того — к нам прибыли лучшие специалисты со всех Обитаемых миров.

— Картина крови? — Академик Янин усмирил свой бас, губы его горестно сжались.

— Полный обрыв кроветворения, — ответил за Павлова Илья. — Без малого две недели. Я в прошлом тоже, кстати, врач. Все возможности — кокон жизнеобеспечения.

— Мальчик мой… — пробормотал академик. Он как-то съёжился, стал ещё меньше. С надеждой спросил: — Насколько я знаю, кокон может годами поддерживать?..

— Практически вечно, — сказал Павлов, глядя поверх головы Янина. — Некротированные ткани и органы постепенно убираются. Остаётся мозг. Вопрос в другом: захочет ли он…

— Нас учили управлять организмом, — пояснил Илья, преодолевая спазм в горле. — Когда он поймёт, когда устанет… Короче, он сам может остановить сердце.

— Но ведь кокон!.. — опять вскричал академик. — Чёрт возьми, кто ему позволит…

— Рядовой Садовник умеет больше, чем йог высшего посвящения, — тихо сказал Егор. — Он погасит мозг.

— Извините, друзья. — Илья шагнул к выходу на кольцевую лоджию-сад. — Через два часа совещание. Извините, мне надо побыть одному.

Он едва двигался в воздухе — по течению ветра. Память опять прокручивала кадры последних дней, а помимо них и сквозь них всё проступало и проступало лицо Антуана, и сердце сжимала непроходящая боль. Откуда пришла беда? В чём она? Откуда проросли корни зла, где и почему вспыхнуло чёрное пламя смерти? Масса вопросов и ни одного ответа.

— Повтори сообщение Совета миров, — попросил он Помощника 2 .

— Ненаглядная, ведущий курорт Обитаемых миров, аналог Земли, — зашелестел бесстрастный голос. — На планете находится на сегодняшний день свыше восемнадцати миллионов отдыхающих и обслуживающего персонала. Вспышка острой спонтанной лейкемии зарегистрирована четвёртого марта. Жалобы — лихорадка, слабость. Экспресс-анализы показали, что у всех четырёхсот шестидесяти пациентов кровь наводнена молодыми патологическими клетками. География эпидемии…

— Это не инфекционное заболевание, — поправил его Илья.

— Термин применён к конкретному явлению, — возразил Помощник. — География эпидемии: Золотой Пояс — триста восемьдесят семь случаев заболевания, архипелаг Согласия — двадцать три, Северная Пальмира — тридцать шесть, континент Центральный — четырнадцать. Тщательные исследования воздействия ионизирующих излучений или лейкозогенных веществ не обнаружили…

«Вот оно, — с тоской подумал Илья. — Спонтанный! Значит, самопроизвольный, вызванный не внешними воздействиями, а внутренними причинами. Однако такой подход исключает эпидемию. Выходит, что внешний фактор всё-таки есть. Неизвестный нам, недоступный приборам…»

— …Объявлена официальная версия, что с Верхних топей проникли комары, переносчики плазмодийной горячки (местный вид малярии). Течение обеих болезней внешне сходное… Четвёртого марта, — добавил Помощник, — объявлен общепланетный карантин. Никаких ограничений в общении и отдыхе не вводилось. Запрещён лишь выезд.

— Какое сообщение курорта с Землёй? — спросил Илья. — Имею в виду пассажирское. Линия Ненаглядная—Земля. Есть ли рейсовые?

— Восемь лет назад, ввиду необычной популярности курорта, построена станция нуль-пространственных переходов. Переход Ненаглядная—Земля оборудован десятью кабинами массового пользования, интервал между импульсами — двенадцать минут. Максимальная загрузка каждой кабины — сто пассажиров.