Гнев Севера
Шрифт:
Верхнее платье [11] , нижнее, рубашка под ними. Еще и шнуровка по бокам. Не так-то просто добраться до лакомого.
Вся эта разнообразная ткань мешала мне куда больше, чем слабое, чисто символическое сопротивление девушки. И «нет», которое она выдыхала, было не отказом, а приглашением. Моя рука добралась наконец до ножки в кожаном башмачке, двинулась дальше — по щиколотке, по икре, колену, добравшись, наконец, до внутренней поверхности бедра, чуть влажной и нежной. Похоже, Анис не слишком часто ездила верхом. А если и ездила, то не по-мужски.
11
Я
Набедренной повязки на ней не оказалось. К сожалению, не оказалась и другого. Желания.
А я, к сожалению или к радости, еще не настолько викинг, чтобы творить насилие. Как бы я ни истосковался по женщине за эти полтора месяца, но брать ту, которая меня не хочет, неправильно.
И моя рука отправилась в обратное путешествие. А потом я заглянул в голубые и ничуть не испуганные глаза и спросил:
— Брат велел?
— Ты о чем, мой господин [12] ?
12
Мой лорд (милорд) — — мой господин.
«Милорд… Ну, ну».
Я одним движением поставил Анис на ноги.
Весила она килограммов сорок пять, не больше.
Поясок под грудью расстегнулся легко. И избавиться от просторного верхнего платья с большим вырезом и короткими широкими рукавами оказалось несложно, а вот нижнее, даже с распущенной шнуровкой сбоку и на запястьях, далось сложнее.
— Помоги-ка мне, — велел я.
Анис подняла руки, и я стащил шерстяную одежку, как снимают шкурку с небольшого зверька.
Теперь на ней была только льняная исподняя рубашка, длинная, почти до лодыжек, зато с прорезями под мышками.
Я бросил на сено свой гвардейский плащ, аккуратно уложил пояс с оружием, стянул через голову кольчугу, безрукавку-подкольчужник, рубаху из синей английской шерсти, оставшись в исподней шелковой, неброского бледно-желтого цвета.
Рубаха, вернее, ее материал Анис удивил. Настолько, что она ее даже потрогала. Этакий статусный предмет совсем не по уровню простому и даже непростому гвардейцу. Нортумбрия — страна немаленькая, но не слишком богатая.
— Что ты делаешь, мой господин?
Вместо ответа я сунул руки в прорези ее рубашки. Спинка у нее была трогательно худенькая. Все косточки прощупывались. Анис задрожала. Сосочки маленькой, едва намеченной груди, собрались в твердые комочки, а зрачки расширились.
Возбуждение или страх?
В следующий миг я почувствовал, как ослабел шнурок моих штанов, который Анис ухитрилась развязать в одно движение, а вторым столь же ловко распустила и шнурок исподних. И тут же засунула внутрь обе руки.
Я не сводил глаз с ее личика и поймал мимолетную торжествующую усмешку.
Я стер ее поцелуем, сдернул с нее исподницу, уложил английскую красотку на животик. И начал приводить мою слишком холодную соблазнительницу в подобающее соблазнительнице состояние. Минут через десять она наконец-то начала отвечать на ласки, а еще через пять минут мы наконец занялись тем, чего у меня не было с того дня, когда я взошел на палубу Рагнарова корабля.
Длительное воздержание имеет свои плюсы. И малышка Анис это прочувствовала, хотя особо страстной я бы ее не назвал. Девчонка была робкой и неумелой, словно девица. Хотя и не девицей. Никакой инициативы, ни намека на страсть. Пару раз мне удалось довести ее до финала, но именно что удалось. Любимая позиция: «делай со мной, что хочешь». Может, нортумбрийцам и нравится, когда дама покорно принимает их… достоинства, но мне это быстро наскучило. Так что я обтерся краем девичьей рубахи и вытянулся на гвардейском плаще, чувствуя не то чтобы облегчение, но… словно сделал что-то необходимое. Вроде как перекусил солониной с сухими лепешками.
Анис тут же встрепенулась, заботливо положила мне под голову свернутую головную накидку, закинула на меня ногу и, щекоча локонами мою щеку, принялась нашептывать на ухо, какой я мужественный.
В последнем я не сомневался. А вот в искренности благородной англичанки — да.
Я смотрел на ее ногу, закинутую мне на живот, тонкую, с торчащей коленкой и со светлым пушком на голени, на худое, почти тощее бедро с синими жилками и четко прорисованными под бледной кожей тазовыми косточками, и не понимал, почему она час назад казалась мне привлекательной.
Но что сделано, то сделано.
Кое в чем я ошибся. Как оказалось, не такая уж Анис и благородная. Да, папа у них с Озриком был общий, а вот мама подкачала. Оказалась всего лишь горничной законной жены. Впрочем, обошлись с ней по-человечески. Не выгнали, а вырастили и даже обучили правильным манерам. А потом, лет примерно с четырнадцати, начали подкладывать под разных полезных господ.
Можно было ей посочувствовать… Но я не стал. В любом случае ее участь была значительно лучше среднестатистической английской крестьянки. Анис, по крайней мере, кормили досыта.
А еще я ей действительно понравился. И не столько потому, что она впервые получила удовольствие от секса, но и оттого, что я отнесся к ней по-человечески. Ну да, тут не Дания. Здесь женщина будет, кем велят. Рабыней, служанкой, вагиной, утробой… Поважнее коровы, но подешевле коня. Хотя насчет коровы я тоже не уверен. Той хоть не велят чураться простых удовольствий. А вот женщинам они не положены. Ибо они есть сосуд греха и главная причина того, что здешнее христианское мужичье вынуждено усердно трудиться, а не прохлаждаться в раю на всем готовом.
Убил бы мерзких святош!
Убить, однако, намеревались меня.
О чем между делом и прощебетала мне белокурая подружка.
Слышала разговор Озрика и одного из советников его папы. Мол, если не удастся переманить меня на свою сторону, то от меня надо избавиться. Профилактически. Слишком уж быстро я набираю потенциал и слишком перспективной фигурой являюсь. Особенно для Эллы. В первую очередь потому, что здесь, в Нортумбрии, я чужой. Никаких родственных и деловых связей. Что, кстати, дает возможность без проблем убрать меня с игрального поля. Элле от меня мертвого никакого проку. Забудет на следующий день. И мстить за меня некому. Чужак же.