Гнев смертных
Шрифт:
Я медленно кивнула, понимая, к чему он клонит, но Вульф все еще был свободен. Это было больше, чем мой отец получил при жизни.
— Мы столкнулись с Валентиной, — осторожно сказала я. — Она пыталась забрать Магнара. Я не знаю почему, но она была полна решимости.
— Черт, — прорычал Эрик. — Поступали сообщения о том, что ее видели, но мы не успели вовремя. Она причинила тебе боль?
— Она пыталась, но я в порядке. Она, конечно, хотела меня убить. Но это не совсем сюрприз года. Она сказала, что вы с ней когда-то были вместе и что ты собирался
Лицо Эрика исказилось. — Я никогда ничего подобного не обещал.
— Но вы были вместе? — Спросила я.
Его лоб прорезали морщины. — Я бы так не сказал. Она была просто отвлечением.
Я кивнула, мне не понравилась их совместная картинка в моем воображении, но Валентина была красива. К тому же она была вампиром. Неуязвимая, бессмертная. Хорошая партия для него, пока она окончательно не сошла с ума, предположила я.
— У меня никогда не было к ней чувств, бунтарка. Это был просто секс.
— Ладно, неважно, — сказала я, сморщив нос. — Мне не нужны подробности.
Медленная улыбка появилась на его лице. — Ты знаешь, я не хочу никого, кроме тебя. Я никогда ничего не хотел так, как тебя. Ты первая женщина, завоевавшая мое сердце. — Он положил руку себе на грудь. — Оно не бьющееся и, вероятно, черное, как деготь, но оно твое, бунтарка.
Дыхание застряло у меня в груди, когда я кивнула, принимая то, что он говорил, даже если это противоречило всякой логике.
— Мы не были созданы для того, чтобы любить друг друга, — выдохнула я.
Он склонил голову, страдание коснулось его глаз, и мне было больно видеть это непоколебимое существо таким сломленным. Неужели это из-за меня?
— Боги разделили нас, — сказал он. — Мы должны преодолеть эту пропасть.
— Тебе не кажется, что уже слишком поздно для этого?
— Возможно, — пробормотал он.
— Так что ты собираешься делать с Валентиной? — Спросила я.
Услышав ее имя, он обнажил клыки. — Мы выслеживаем Вульфа. Он может привести нас к ней со дня на день.
Мои мысли резко вернулись к истребителям и их отцу. — Эрик… Я знаю, ты не хочешь говорить об этом, но сейчас я чувствую себя такой лицемеркой. Больше всего на свете я хотела отомстить Вульфу за то, что он сделал с моим отцом. И именно так Магнар и Джулиус относятся к тебе.
Его лицо стало серьезным, исказившись от дискомфорта.
— Ты думаешь, я похож на Вульфа, — заявил он.
— Нет, — сказала я, и в груди у меня все сжалось. — Или, по крайней мере, я хочу надеяться, что это не так. Может, ты когда-то совершил что-то ужасное, но, возможно, ты об этом сожалеешь?
Эрик провел рукой по лицу. — Тот день до сих пор так ярко запечатлен в моем сознании, что иногда он яснее, чем вчерашний.
— Расскажи мне об этом, — попросила я, отчаянно желая услышать его версию случившегося.
— После того, как меня обратили, я понял, что мне нужно что-то сделать,
Мое сердце сжалось от его слов, когда я подумала о боли, через которую он, должно быть, прошел.
Он продолжил: — И вот однажды Фабиан пришел за мной: он взял меня на битву между нами и истребителями. Андвари наполнил меня своей силой. Я был таким сильным. И таким чертовски голодным. Я не чувствовал ничего, кроме жажды. Я был животным. Лисой в курятнике. — Он бросил на меня напряженный взгляд, как будто был обеспокоен продолжением, тем, что я могу подумать о нем после этого момента.
Я ждала, ободряюще глядя на него.
— В тот день я потерял каждую частичку себя, — пробормотал он. — И когда голод отступил и ко мне вернулась человечность, я увидел, что натворил. Я оказался перед последним истребителем, оставшимся в живых на поле боя. Он умирал… он был слаб. Этот человек был отцом Элиосонов. Андвари прошептал пророчество мне на ухо. Рожденный воином, но ставший монстром… Я думал, он говорил мне, что превращение истребителя в одного из нас было ответом. Что я могу снять проклятие таким образом. — Он отвел взгляд, как будто не хотел встречаться со мной им. — Я был неправ, бунтарка. Меня обманули. Но это не отменяет моей вины.
Мое дыхание участилось, когда я осознала его слова. — Истребители думают, что ты сделал это, чтобы уничтожить их клан, отправив его обратно к ним. Они считают, что еще хуже то, что он был обращен. Что было бы лучше, если бы он умер смертью воина.
Бровь Эрика нахмурилась. — Полагаю, я могу понять, почему они так подумали. Но это не входило в мои намерения. Я знаю, что Магнар убил своего отца, когда вернулся домой, испытывая отвращение к тому, что с ним произошло. Истребители не могут видеть в нас людей. И бывают моменты, когда мы ими и не являемся. Создание этой империи было способом противостоять этому. Мы думали, что если сможем создать общество с законами, которые не позволят людям умирать от наших рук, тогда мы сможем вернуть себе некоторое чувство морали. Но даже это пошло прахом… Все стандарты, которых, как я думал, я придерживался, были гребаной ложью. — Он сердито посмотрел на меня, и я протянула руку, чтобы провести пальцами по экрану, жалея, что не могу быть рядом с ним, чтобы успокоить его боль.
То, что он сделал, было нехорошо, но, по крайней мере, он знал это. По крайней мере, он пытался стать лучше. Я могла видеть сожаление в нем, как темную тень, нависшую над его душой. Разве это не стоит хоть чего-то?
— Я прощаю тебя, — тихо сказала я. — Даже если ты не можешь простить себя. Ты хороший, Эрик. Даже если ты совершал плохие поступки. Мы все совершали плохие поступки…
— Что ты когда-либо делала такого плохого? — В его глазах снова вспыхнул огонек, и я рассмеялась.