Гнев Стикса – 2
Шрифт:
То, что один из людей оказался живым, выяснилось по дороге назад, когда он застонал, ударившись израненной рукой о борт кузова. Теперь Старший думал, как с ним поступить.
– Это будет очень вкусно. Свежайшее, тёплое мясо, – помощник крутился вокруг Старшего, рассчитывая на хороший кусок, но его Старший отогнал, как назойливую муху.
Сейчас Старший хотел поговорить с человеком. Он потому и Старший, что не только сильный, но и умный. А ум от любопытства. Ну, и от багажа знаний из прошлой жизни. Это он, в отличие от большинства соплеменников, понимал хорошо.
Он помнил многое из своей прошлой жизни.
Старший подошел к пленнику и присел напротив него на скамейку. Несколько минут он разглядывал сильно разбитое лицо, заплывший от удара глаз и разорванную щеку. Второй глаз пленник потерял в бою. Он помнил слово боль и то, что это слово обозначало, но сам боль уже давно не чувствовал. Ему почти не было больно, когда он только попал в этот мир и был искусан вначале, такими же, как и он, но внезапно обезумевшими пассажирами автобуса. Почти не было больно потом, при нападении пришедшими на пиршество Черными. Вообще не чувствовал боль, когда в него стреляли и попали из автомата, такие как и сегодняшний пленник, люди.
А вот пленнику было больно. Это он понимал, видя какие гримасы у того были на лице.
Старший прижал к его лицу ладонь, которая закрыла рану на щеке и вытекшее глазное яблоко. Ладонь наливалась теплом, и он видел, что пленнику становится легче.
– Боль ушла? – голос был очень хриплым.
– Да. Ты знахарь?
– Жить хочешь? – Старший проигнорировал вопрос.
– А кто же не хочет? – оставшийся глаз белым пятном резко выделялся на темном фоне его лица, почерневшего от грязи и засохшей крови. – Даже твои тупые рабы, которые только жрут и срут, тоже жить хотят. И ты тоже хочешь.
– Я говорю о тебе.
– Хочу. А у меня есть варианты?
– Есть. Они всегда есть. Я еще не решил, что делать с тобой. Возможно, что ты станешь мне полезным.
– Тебе нужна информация? Вряд ли я соглашусь. В любом случае, ты потом убьешь и сожрешь меня.
– Мне, пока что, не важна информация о твоих товарищах, которые еще живы. Расскажи мне обо мне? – он вновь приложил ладонь к ранам и убрал снова накатившую на пленного боль.
– Я тебе и о тебе? Странно!
– Расскажи, что ты знаешь обо мне и таких, как я? Что тебе известно? Кто мы для вас и почему вы нас убиваете?
– И это все?
– Я жду.
– Вы – атомиты. Вы потеряли человеческий облик. Но не это для нас, нормальных людей, не столь важно. Среди нас много тех, кого зараза этого мира не смогла обратить в кровожадных тварей. Они изменились в облике, утратив человеческие черты, но их сознание, образ мышления, остались человеческими. У вас почти остался человеческий облик, но разум изменился.
– Значит – атомиты… – Старший некоторое время раздумывал над сказанным. – А почему именно атомиты?
– Вы мутировали под воздействием радиации, которой заражены эти кластеры. Центральный кластер Зоны, которую мы охраняем, перенесся в этот мир после применения в нем очень сильного ядерного оружия. Оно там все выжгло, испепелило и заразило радиацией. Теперь радиация распространилась и на соседние территории.
– Ты хочешь сказать, что если бы тут не было радиации, я и другие, как ты говоришь, атомиты, остались бы такими, как и вы?
– Да.
– И в чем наша вина перед вами? Это не мы так решили!
– Это уже случилось и изменить ни мне, ни тебе невозможно. Мы разные. У нас те же, что и в прошлой жизни, уклад и образ мышления. И главное, мы не едим друг друга!
– Вот видишь, мы говорим совсем немного, а мне уже интересно. Ты смог отсрочить принятие мною решение о твоей смерти. Пока отсрочить. Тебе дадут еду и воду. Живи. А я буду думать над твоими словами. Мы еще побеседуем.
Старший поднялся и направился к выходу, где его с нетерпением ожидал помощник.
– Ты хочешь его печень или сердце, Старший? Только прикажи!
– Я хочу, чтобы ты не путался у меня под ногами, – он повернулся к стоящему возле выхода Белому воину. – Сделай так, чтобы я этого, – он кивнул на помощника, – сегодня не видел. Пленнику дайте еду, к которой он привык, воду и этот шарик.
Оставив на столе споран, Старший отправился в свою комнату. Ему надо было обдумать услышанное и поесть. Прошедшие ночь и день были богаты на события, и требовали осмысления.
На столе его ожидал большой металлический поднос с печенью и сердцем. Самое вкусное и питательное. Остальное было разделено между Белыми.
«Интересное название – атомиты. Атом и радиация. Значение этих слов вспоминались из прошлой жизни. Значит, Сила и Энергия, без которой им плохо, это воздействие радиации из середины этих земель. Но если радиации много, то ее Сила, то же нам вредна. Надо будет еще с ним пообщаться. Потом. Сейчас необходимо утолить свой голод».
Старший подтянул к себе поднос и взяв печень, оторвал от нее острыми зубами большой кусок. Сердце он оставил на конец трапезы.
«Как много слов, которые теперь надо осмыслить, я услышал в такой короткой беседе. Атомиты. Кластеры. Новый мир. Перенос. С пленником надо снова разговаривать. Мне надо понять мир вокруг меня. Будут знания – будут победы. Победы – это новая еда, оружие и территории. Знания есть у пленника. Значит, пока он будет жить».
Так рассуждая после трапезы, Старший мысленно вернулся к началу своего существования.
Зима. Ранее и морозное утро. Холодный, неотапливаемый автобус везет пассажиров среди заснеженных полей, подпрыгивая на частых ухабах. Старый человек в меховой шапке ругается с соседом по сиденью, молодым парнем в красной вязанной шапке. На редких остановках народ понемногу покидает салон, а новых пассажиров не добавляется. Не хотят никуда люди ехать в такую стужу.
Водитель матерится, не обращая внимание на замечания сидящей за ним молодой женщины. А причина материться есть. Туман, редкое для зимы явление. А это еще и очень плотный туман. Это для водителя намного хуже, чем недовольные пассажиры или ямы на дороге. Фары не помогают и автобус останавливается. Пассажиры ругаются, жалуясь на сильную вонь и требуют быстрее проехать вонючий участок. Водитель сначала посылает всех во все интимные места, потом бросает ключи в салон, предлагая кому-то сесть за руль и взять ответственность за пассажиров на себя. Все замолкают.