Гнев Тиамат
Шрифт:
– Так, хорошо, – сказал Трехо. – Давайте приступим, пока не…
Дуарте поднялся, слегка наклонив набок голову, словно вспоминая что-то почти забытое. Отошел от стула. Илич разочарованно зашипел.
– Ну ладно, – сказал Трехо. – Всё в порядке. Давайте просто вернем его на место, и попробуем снова.
Дуарте подошел к Кортазару, и остановился прямо перед ним. Сейчас взгляд консула казался Элви более осмысленным, чем за весь период его болезни. Кортазар улыбнулся и тоже склонил голову, словно знал, как нужно себя вести. Челюсть Дуарте шевельнулась, рот открылся и закрылся, но единственным звуком, который он издал, было тихое «ох». А затем он мягко взмахнул рукой, словно разгоняя дым, и грудная клетка Кортазара взорвалась со спины. Всё произошло так медленно и плавно, что в первую секунду Элви даже не поняла, что видит.
Кортазар казался картинкой, спроецированной на туман, который рассеивается. Овеществлённое ничто водоворотом закружилось на его груди и лице. А позади него расцвели красные и розовые, серые и белые спирали, такие же тонкие и красивые, как разводы от чернил, упавших в воду. Воздух наполнился запахом железа. Крови. Ноги Кортазара подкосились, он осел на пол, и с длинным влажным всхлипом рухнул набок. Левая половина его головы отсутствовала от челюсти до макушки. Сердце ещё пыталось биться меж рёбер во вскрытой грудной клетке, но сам он уже был мёртв.
Все молча застыли. Дуарте поднял голову, отвлёкся на что-то, улыбнулся, словно ребенок, увидевший стрекозу, а его руки бесцельно поднялись. Трехо положил сканер на кровать, повернулся и тихо вышел из комнаты, таща за собой Элви. За ними последовал Илич, и Келли, закрывший дверь. Все были бледны. Элви чувствовала, как в такт её сердцу трясется и дрожит под ними Государственное Здание. Она пыталась отдышаться.
– Так... – сказал Илич. – Ладно. Это случилось. Просто случилось.
– Майор Окойе? – спросил Трехо. Его лицо, обычно смуглое, сейчас было бледным и серым.
– Я никогда не видела ничего подобного. Никогда, – сказала она. – Святое чёртово дерьмище.
– Согласен, – подтвердил Трехо.
– Он знал, – продолжила Элви. – Вот что это было. Знал о Терезе. Это вы сказали ему?
– А что с Терезой? – спросил Илич. – Что знал? Как Тереза связана со всем этим?
– Давайте не будем отвлекаться, народ, – Трехо прислонился к стене. – Мистер Келли, не сопроводите высокого консула в новые покои, пока мы не отчистим эти?
Келли посмотрел так, будто Трехо только что попросил его сунуть руку в мясорубку, чтобы проверить её работу. На мгновение Элви даже показалось, что он откажется, но лаконианцы – это специальная порода. Келли кивнул, и поплёлся прочь.
– Обойдёмся без консула, – сказал Трехо. – Я выступлю. Как его... исполняющий обязанности командующего. Рад принять должность. Спасибо за его веру в меня. Вроде того.
– Надо его застрелить, – вдруг выдал Илич. – Кто бы там сейчас ни был, это уже не высокий консул. Я без понятия, что там за демон, но единственная вменяемая вещь, которую может сделать любой из нас прямо сейчас, – это пустить пулю ему в башку.
Трехо достал из кобуры оружие, взял за дуло, и протянул Иличу.
– Если уверен, что убьёшь его этим, сделай милость.
Илич помялся, затем отвернулся. Трехо убрал пистолет в кобуру.
– Майор Окойе.
– Я поняла. Ещё один высший приоритет. И допуск. Только...
– Что?
– Я знаю, вы приказали Кортазару предоставить мне полный доступ. У меня никогда не было уверенности, что он его действительно дал.
Трехо задумался. За дверью что-то загрохотало. Упал сбитый кем-то предмет обстановки. Будь это предсмертный крик, он прозвучал бы едва ли не лучше. Трехо вытащил ручной терминал, отстучал код, и внёс какие-то корректировки, которых Элви не могла видеть.
– Майор Окойе, отныне вы – Паоло Кортазар. Хотите зайти в его комнаты, переворошить его нижнее белье, вперёд. Изучите, что он ел. Проверьте медицинские записи на предмет сексуальных проблем. Прочтите его письма к чёртовой матушке, мне всё равно. Начиная с этого момента, его жизнь для вас – открытая книга. Разыщите в ней что-то полезное.
– Сделаю, что смогу, – ответила Элви.
– И майор... Я знаю, до своего назначения вы были гражданским лицом. У вас не та подготовка, что у остальных, поэтому хочу прояснить. Ещё слово о капитуляции империи, и по законам военного времени я вас пристрелю. Сейчас война. Правила изменились.
– Поняла, – ответила Элви. – В последнее время они постоянно меняются.
– Ну разве же вы не чертовски правы? Полковник Илич – за мной. Подготовим объявление.
Элви побрела прочь из Государственного Здания, словно в дурном сне. Даже уколы ветра казались ей менее реальными. Шок, думала она. Я в эмоциональном шоке. Так случается, когда на твоих глазах умирают люди.
В лаборатории доктор Очида помахал ей издалека, и нахмурился, когда она не ответила. Ей бы остановиться, поговорить с ним, но она понятия не имела, что могла бы сказать. В закрытой лаборатории – теперь её – Зан и Кара в своей клетке коротали время за игрой в слова. Увидев входящую Элви, они прервались, но не спросили, что случилось. Это было неправильно.
Недоеденный сэндвич Кортазара в коричневой бумаге так и лежал на столе. Элви выбросила его в переработчик, и открыла привычную рабочую среду. Отчеты и потоки данных, над которыми она билась неделями. Разделив экран надвое, и, пользуясь новыми разрешениями, она вызвала записи Кортазара. Сравнила функциональные индексы.
Данные Кортазара были на сто восемнадцать записей длиннее. На Элви накатило что-то вроде гнева, и страха, и того горького удовольствия, что приходит всегда, когда оправдывается самая дерьмовая догадка.
– Вот же скотина, – сказала она.
Переведено: Kee
Глава 44: Наоми
Долгое, мучительное ускорение. Даже с учётом того, что амортизатор распределял давление по всем, каким можно, квадратным сантиметрам ее тела, эти часы доставляли Наоми настоящие страдания. Единственным утешением служили перерывы на еду и гальюн, но Наоми старалась их не затягивать.
В пределах лаконианской гелиосферы, чуть меньшей, чем у Солнечной системы, вращались девять планет, из которых только одна была пригодна для жизни. Вокруг единственного газового гиганта крутилось от восьмидесяти до ста лун, смотря как считать. Две большие планеты на дальней окраине и захваченная извне каменистая планетка чуть больше земной Луны, с сильно склоненной к плоскости эклиптики ретроградной орбитой. Пять ближних к солнцу планет, вторая из которых была их целью и сердцем империи. Транзитная станция у газового гиганта и инопланетные строительные платформы на орбите вокруг обитаемого мира. Все это стало для Наоми полем битвы, и она собиралась рассредоточить по нему силы. На стороне противника – «Голос Вихря» в самой Лаконии, «Пылевая Мгла» и ее брат-близнец, плюс четыре эсминца шторм-класса.