Гнев Земли
Шрифт:
– Эй, конец сновидениям! – начал он будить Греева, - Который теперь час?
«Философ» что-то промычал, глянул одним глазом на циферблат и вновь уснул. Орлов увидел на его фосфорицирующем циферблате часов время и закричал:
– Уже двадцать минут лишних торчим на посту! Пора меняться!
Греев лишь плотнее укутался и промямлил:
– Ну, че ты орешь, иди, буди смену…
Дальнейшие события произошли стремительно в течение каких-нибудь двадцати секунд. Орлов уже хотел идти к БТРу за новой сменой и чуть не налетел на младшего лейтенанта Гуппанова, который молча, с едва сдерживаемой яростью, наблюдал за часовыми уже минут шесть.
– Что все это значит, товарищи солдаты? – спросил он, срываясь на крик.
Греев несмотря на казалось бы глубочайший вон в один миг подскочил и принял строевую стойку «смирно». Гуппанов еще что-то хотел сказать, но в эту секунду из реки вырвался ярчайший желтый свет, земля затряслась, испытывая колебания не поддающиеся никакому описанию даже по шкале Рихтера.
Что-то заскрежетало, будто ножом кромсали консервную банку – это БТР подбросило вверх. Многотонная махина описала дугу и грохнулась наземь. Древнюю технику можно было обвинить в любых недостатках, но только не в хрупкости. После воздушного кульбита бронетранспортер перевернулся на бок и ничуть не пострадал внешне.
Свет в реке погас и загорелся уже за спиной ошеломленных происходящим военных. Неожиданно почва под ногами Греева ушла, и он провалился по самые бедра. Из воронки, где увяз солдат, вырвался тот самый пугающий жёлтый свет. Греев звонко заорал и сразу ушел по грудь.
Орлов и Гуппанов очнулись от оцепенения, бросились на помощь пострадавшему, ухватились за его руки. После титанических усилий они вызволили Греева из ловушки, точнее, то, что он него осталось – две трети туловища, руки и голову. Теперь заорали офицер и Орлов. Они бросили останки Греева и кинулись в разные стороны: первый в сторону леса, второй – к мосту.
Орлов пробежал половину длины моста, когда вода в речке забурлила и вспенилась, от поверхности пошли клубящиеся испарения. Они тут же достигли беглеца. Одежда и обувь его на глазах начала тлеть и разлагаться, горло что-то обожгло, дыхание пресеклось, из глаз и носа потекло, тело жгло и хлестало изнутри и снаружи. Хрипя и кашляя, Орлов согнулся, упав на колени.
Несмотря на свое состояние, он продолжал ползти к противоположному берегу, подсознательно ощущая, что там спасение. Вновь застонало и заскрежетало – это гнулись и ломались железные опоры моста, вода возле них особенно бурлила и клокотала. Желтый свет вспыхнул из-под воды, и мост плюхнулся в речку. Вопль человека смешался с грохотом падения.
Гуппанов ровным счетом ничего не понимал в творящемся вокруг него смертельном хаосе. Он всегда считал себя человеком отважным, а где-то в глубине души и почти бесстрашным, молодой офицер был готов любыми средствами доказать это всем. Теперь вроде представился случай – настоящая экстремальная ситуация.
Но именно сейчас его и постиг полный провал. Гуппанов утратил способность мыслить, верно оценивать ситуацию и руководить. В голове остались только ужас и паника. Они-то и толкала на импульсивные необдуманные действия. Младший лейтенант забыл о том, что он командир и отвечает за жизнь своих людей, он стремительно бежал по дороге в сторону деревни.
Асфальтовое покрытие под ним вздулось пузырем и превратилось в воронку. Гуппанов чудом не угодил в нее, но потерял равновесие и распластался на дороге. Он так и не поднялся – огромная ель, стоявшая на краю обочины, с треском надломилась у основания и своей кроной придавила младшего лейтенанта.
Гибель своего командира не видели контуженные и оглушенные солдаты, что нашил в себе силы после травм выбраться из БТРа наружу. Но там уцелевших поджидали огромные косматые тени со светящимися желтыми глазами. Первым был разорван на куски механик-водитель, за ним радист.
Ефрейтор Гигантов догадался вылезти с автоматом. Быстро израсходовав два магазина впустую, он бросил бесполезное оружие и помчался к реке, звери не преследовали его. Едва ефрейтор вбежал в воду, как что-то обвило его ноги и резким рывком утянуло к середине течения.
Из лежавшего на боку БТРа больше никто не пытался выбраться, но хищники не спешили уходить, чуяли, что в нутрии железной коробки еще остались люди. Один из зверей легко вскочил на броню, чтобы просунуть морду в раскрытый люк. Грохнула очередь, и туша хищника свалилась вниз, задергавшись в агонии.
Второй зверь оскалился и сверкнул желтизной своих глаз, но не издал ни звука. Началась игра, у кого крепче нервы, ставкой на кону становилась жизнь проигравшего. Человек, засевший в чреве бронетранспортера, никаких признаков жизни не подавал, а хищник, его стерегущий, также не шевелился.
Между Ворошиловкой и Мертвым озером, 3:58.
КамАЗ резко затормозил, качнув людей в кабине. Задремавший Лобзиков едва лбом не печатался в переднюю панель, уронив автомат.
– Ты че, брателло, офигел?
Ковбой довольно усмехнулся и серьезно сказал:
– Кимарить вали в спальник, меня тоже на сон пробивает.
– Ну, че встали? – недовольно бурчал Лобзиков, он боялся, что его посадят за руль, поэтому спешил перевести разговор в другое русло.
– Свет, - односложно ответил Маянов.
– Че? Где? Какой еще свет?
Ковбой указал пальцем в сторону.
– Дважды вспышка была.
– Ну и х… с ней, - отмахнулся Лобзиков, - Едем, пока ментов нет и темно. Мало ли, что там светится.
Ковбой быстро закурил, в глаза его читалось беспокойство.
– Ничего там светиться не может, лес кругом и дождь.
– Да че ты заладил, светится – не светится, погнали отсюда. Че ты хочешь, я никак не вкурю.
– Я хочу, чтобы мы, то есть, ты, был собран и готов ко всему.
Лобзиков странно покосился на двоюродного брата:
– Не втыкаюсь я в твои базары. Бабки есть, пусть и в обрез, но на первую пору хватит, тачка есть, бухло и хавчик тоже, от ментов оторвались…
– Это еще не известно, - надавил на педаль газа Ковбой, - В России больше всего бомжей, начальников и ментов.