Гневная любовь

Мамбурин Харитон Байконурович

Разделяй и властвуй!

— Это, по вашему, фабрика? — риторически спросил я хмурое шварцтаддское небо, капающее на меня дождём.

— Общинная фабрика, — пояснили мне деловитым гномьим голосом из-под локтя прячущиеся там от непогоды рыжие, — Мы такие в человеческих городах строим, чтобы жить и зарабатывать, но так, чтобы воров не пускать…

Угу, жилой квартал квадратно-гнездового типа? Ага, есть. Только дополнительно обнесен кирпичной кладкой, одни широкие и даже на вид толстые ворота, закрытые сейчас наглухо, а где-то там, посередине (отсюда не видно) — явно находятся дымящие трубы работающего производства. Окон с внешней стороны этой псевдокрепости нет, оставлено

лишь нечто наподобие бойниц. Мол, уходите, дорогие гости, пока целы. Хорошая позиция, особенно во времена смуты и державного нестояния, но эти сидельцы в таком статусе нам категорически не нужны. Подают плохой пример тем, кто после моих немалых усилий, хочет бороться за родную державу до последней капли крови.

Кварталы-районы, жилые массивы… С одной стороны закрытая зона, с другой стороны этакий анклав, в котором собрана целая куча мастеров ручного продуктивного труда. По метизам, сиречь металлическим изделиям. Жестянщики, медянщики, слесари, скульпторы, изготовители украшений, чинильщики примусов и прочие чрезвычайно полезные городу специалисты.

— Как к ним обращаться? — шепотом спрашиваю Тами.

— А вон, возле ворот, перечень кланов, проживающих на фабрике, — говорит рыжая, тыкая пальчиком в здоровенную металлическую табличку.

Читаю. Протираю глаза. Снова читаю. Чешу затылок. Виталик недовольно пищит.

— Слушай, а почему ты Мотоцури, а эти Квылбрдыцгылгыгык? — недоуменно спрашиваю я свою гномку.

— Потому что это кланы, а у меня только мама с папой были, — пожала плечиками рыжая, — У кланов своя история, иногда насчитывающая тысячи лет!

— Так, в задницу эту абракадабру…, - пробурчал я, а затем заорал, обращаясь к воротам, — Товарищи гномы! Я пришёл к вам с миром! Хочу поговорить!

В ответ хор низких мужских басов предложил мне сходить в дали дальние, навестить эльфийские пенисы, да полюбоваться снежными горными шапками хребта Мурнблахт. Ибо местные товарищи и так-то вертели на своих заслуженных хвостах общение с любыми подозрительными типами, а уж самого Мача Крайма, известного разрушителя и опохабливателя, слушать будут в последнюю очередь. Особенно после того, как он названия их почтеннейших, древнейших и достойнейших кланов облаял какой-то «абракадаброй».

— Слышь, вы…! — обиделся я и на чистом муниципальном объяснил засевшим в глухой обороне гномам, с кем их древние почтенные предки зачинали их других предков, и как это все блеяло, мычало и вырывалось на волю.

— Слышь, ты! — обиделись на меня из-за ворот, а затем наперебой объяснили моё несомненное сходство с племенами диких подземных гоблинов, которым даже не важно, чтобы их любимый на данный момент объект был живым. Или раньше был живым. Или хотя бы плохо не пах. Главное, чтобы был теплым и мягким.

— Ах вы! — обиделась Тами и загнула такое, что даже Виталик чуть не сверзился у меня с плеча, пытаясь закрыть ушки короткими лапками. Я стоял, удерживая питомца и горько жалея, что рядом нету Мимики с её блокнотом.

В ответ, спустя полторы минуты тишины, сдавленный мужской голос коротко с заиканием вякнул:

— М-молчи, ж-женщина!

И после этого гномья фабрика звуков больше не издавала. Переговоры можно было считать проваленными. Грустно плетемся назад, в наш временный дом. Ну, это Тами грустно, а я — лелея злые мысли и обидные жесты.

— Что будем делать? — наконец, нарушает тишину моя миниатюрная подруга, — Вычеркнем их? Позволим сидеть за нашими спинами?

— Пф, вот еще, — мотаю я головой, — Запомните, госпожа Мотоцури — никогда не грозите работнику коммунальных служб, попивая пиво у себя на квартале! Ни-ког-да! И тем более — не посылайте

его на эльфийские хвосты!

Через три часа у нас общее народное собрание в просторном зале покинутого храма Датарис. Места тут полно, как раз хватает, чтобы все стихийно организованное общество расселось, ну а трибуны под выступающего есть. Пару лавок поставили по бокам от алтаря и на них сидят наиболее выдающиеся члены «Народной партии». Даже, можно сказать, ведущие члены. Картавр и Зауррморрхаввн скромно сидят в углу, причем манулотавр постоянно поглаживает по спине своего товарища, неровно дышащего к высоким потолкам. Выступает заслуженный Герой всего подряд, то есть я.

— Товарищи! — обращаюсь я к публике с горячностью по уши убежденного в своих словах человека, — Вы делаете большое дело! Вы делаете его правильно! Вы — настоящие герои этого времени. Однако, существует враг куда более опасный и мерзкий, нежели мародёры и мечтатели. Именно сейчас он исподволь грызёт наших людей, внушает им гибельные иллюзии и гневные мысли! Именно с этим врагом мы, то есть вы, должны начать немедленную и бескомпромиссную борьбу! Пока еще не поздно!

— Что это за враг?! — деловито и слегка кровожадно осведомляется Оглаф Аркхаузен, в совсем недалеком прошлом (неделю назад) бывший обычным скромным булочником в городке, где мы вели переговоры с Диццедорном. Теперь же он один из вдохновителей всего движения, неоднократно шедший с грудью наголо на баррикады шварцтаддцев.

— Диссиденты! — грозно произношу я, наслаждаясь зрелищем трех десятков недоуменных лиц.

Объяснить, чем тихо сидящий в рукотворной крепости гном вреднее преступника-мародера сложно, но поймавший волну я проявляю чудеса полемики, рассказывая, что мародёр суть есть трус и предатель Родины в кубе, а вот диссидентский наглый гном — гад в десятой степени, потому как алчет не чужого добра, а прикрывается жизнями здесь присутствующих, сражающихся за свой дом. И его, этого гнома, надо покарать. Но нежно, творчески и любя, так как его диссидентство отнюдь не признак зловредности, а лишь недостаток информированности и узости мышления.

Как будем… нет, как будете карать, товарищи шварцтаддцы? Нет идей? А вот у меня они таки есть!

— Шаг первый, — гремлю я с трибуны, бывшей когда-то пошлым алтарем, — Самоопределение! Да, вы — Народная партия, вы защитники города и страны, вы её будущие хозяева! Но это просто заявка, обозначение общего вектора развития вашего дела! Я же предлагаю здесь присутствующим возложить на себя настоящую ответственность за город, провозгласив себя Временным Правительством Шварцтадда!

Это заявление вызывает настоящую бурю эмоций. Положительных, конечно, но вот смириться с мыслью, что «бац-бац и в дамки» местные не могут. Они боятся. Они привыкли к совершенно другому. Утешаю, подсказываю, объясняю, отвечаю на вопросы, не отходя от кассы. Решительный вид творит чудеса, а воспылавший Оглаф Аркхаузен буквально вытягивает толпу собравшихся своим искренним интересом и энтузиазмом! Он кричит, спорит, спрашивает, стучит по алтарю снятым с ноги башмаком, даже перебивает меня! Это просто великолепно!

Наконец, возбужденный народ приходит к общему знаменателю, выдвинув девять разумных в это самое правительство. Робкое и неуверенное предложение принять в него меня, хотя бы временным членом, мной же с негодованием отвергается. Как представитель Сатарис, я не имею права ни на что, кроме консультаций по текущим вопросам! Кстати, о них.

— Фаза два! — ломаю мозг разумным, уже давно забывшим, с чем всё началось, — Необходимо расставить таблички вокруг гномьей фабрики, оповещающие о больших штрафах за мусор! Пусть штрафы будут высоки!