Гнездо дракона
Шрифт:
Девушка всхлипнула.
— Я люблю ее, — просто ответила она, и заметив, как изменилось при этом лицо Джеффа, слегка улыбнулась. — Думаю вы тоже, дорогой доктор, — мягко добавила она. — И не надо на меня так смотреть. Не могла же я ослепнуть в эти страшные часы прошлой ночью… в этом странном большом доме было так мало любви.
Да, похолодев подумал Джефф, возможно, так и есть. Но Миранда сама выбрала этот странный большой дом и страстно жаждала мужчину, которому тот принадлежит. И, насколько Джефф знал, она ни разу не пожалела о своем выборе.
Он поднял свою сумку и улыбнулся Пегги.
— Я рад, что у нее есть ты. Если будешь в Гудзоне, приходи ко мне, я осмотрю твою ногу. Может, удастся что-нибудь сделать.
Вот он какой, добрый и мягкий, с благодарностью думала Пегги, спеша прочь, пока некто не заметил ее в холле, некто, кто не желает видеть доктора наверху, некто с глазами холодными как зимнее небо.
Пегги не потребовалось подготавливать Миранду. Она все поняла с первого взгляда, как только взяла ребенка на руки. Она в забытьи проспала двенадцать часов подряд, а затем в комнату вошла кормилица с крохотным живым свертком.
— Я нихт мочь его сосать, gnadige frau [23] — печально сказала женщина и положила младенца рядом с Мирандой, которая приподнялась на локте и расправила одеяльце. Она долго смотрела вниз, а потом ее голова упала на подушку. Она закрыла глаза.
— Пожалуйста, уйдите, — сказала она кормилице. Когда позже к ней тихонько подошла Пегги, она так и застала их. Миранда лежала с закрытыми глазами и ее слезы медленно падали на пушистые волосы малыша там, где его головка прижималась к материнской щеке.
23
Дорогая госпожа (нем.).
— О, дорогая госпожа, не надо! — воскликнула Пегги и опустилась на колени перед кроватью. — Он будет счастлив на небесах, бедный крошка. Сама Пресвятая Дева будет заботиться о нем, дожидаясь вас.
Миранда зашевелилась и открыла глаза.
— Его надо немедленно крестить. Пусть вызовут отца Хайсманна, — слабо сказала она.
Во время возникшего спора по поводу спешного крещения Миранда впервые поняла, что Николас не хочет верить, что с его сыном что-то не в порядке.
Лишь когда она разразилась мучительными слезами, он согласился послать за священником, хотя и считал это нелепой уступкой. Позднее, через месяц или два будет совершена достойная церемония в церкви в полном соответствии с традицией, в присутствии всех соседей в качестве свидетелей, заявил Николас, но Миранда не ответила. Ей немного полегчало, когда малыша все же окрестили Адрианом Питером Ван Рином, после чего расстроенный пастор помчался к своей жене, которая вскоре разнесла печальную весть по всей округе.
Ребенок прожил всего шесть дней и все это время, невзирая на сердитые протесты Николаса, Миранда держала сына при себе, никому кроме Пегги не позволяя к нему притрагиваться. Она отказалась пользоваться услугами кормилицы и кормила младенца собственной грудью. Но у него не было сил, чтобы сосать молоко, и в ненастную ночь с четверга на пятницу он тихонько вскрикнул и больше не нашел сил дышать.
Пока тянулись эти шесть ужасных дней, Миранда много думала о Боге. Она послала Пегги за Библией, подаренной ей отцом. Та месяцами лежала ha дне ящика, но сейчас она положила ее под подушку и все время читала. То, что годами казалось ей набором бессмысленных слов, в свете ее горя вдруг само собой превратилось в спокойное понимание и силу.
Она прижимала к себе младенца и дрожащими губами шептала шестидесятый псалом:
— Услышь, Боже, вопль мой, внемли молитве моей! От конца земли взываю к тебе в унынии сердца моего; возведи меня на скалу, для меня недосягаемую.
И смирение постепенно приходило к ней.
Для Николаса смирения не было. Когда в ту страшную ночь он вошел в комнату Миранды и увидел ее лицо, он дико закричал.
Она покачала головой, с жалостью глядя на него.
— Тише, — прошептала она. — Бог забрал его, Николас, дорогой.
Он отбросил одеяло, глядя на маленькую, неподвижную фигурку. Его лицо исказилось. Он повернулся к Пегги, которая сжавшись у постели тихо плакала.
— Это ты, ты виновата, мерзкая калека? — выкрикнул он, указывая на нее. — Ты плохо обращалась с ним, ты уронила его!..
— Матерь Божья! — дрожа, воскликнула Пегги. Ее руки ухватились за горло и она попятилась прочь от его горящего ненавистью взгляда.
— Николас! — закричала Миранда, стараясь встать.
Мгновение он колебался, и Пегги с трудом испуганно дышала. Затем ярость исчезла с его лица, и оно стало серым, и он шатаясь вышел из комнаты.
Николас не показывался три дня. Он заперся в башенной комнате, которую уже давно не использовал. Отчаиваясь из-за своей беспомощности, так как она была еще слишком слаба, чтобы встать, Миранда постоянно посылала к нему дворецкого и миссис Макнаб. Она не решилась послать Пегги. Но Николас всем отвечал через запертую дверь, что Миранда может делать все, что считает необходимым и больше не говорил ничего.
Крохотный белый гробик отправился в церковь, сопровождаемый лишь слугами и Пегги, которая так и не позволила своей хозяйке вставать.
На следующее утро после похорон Николас сошел вниз. Он вошел в спальню Миранды и поприветствовал ее быстрым поцелуем.
— Доброе утро, любовь моя. Вы хорошо выглядите. Белое всегда так шло вам.
Она ошеломленно уставилась на него. Ее глаза в недоумении опустились на белый ночной наряд, затем вновь поднялись на лицо мужа. Оно похудело, осунулось и приобрело землистый оттенок, которого раньше никогда у него не было. Его костюм и галстук были измяты, и явственно ощущалось, что он давно не принимал ванну,
— Николас, — заплакала она, — я так волновалась за вас.
— Что за глупости, — ответил он и улыбнулся. Под этой улыбкой скрывалось явное предупреждение. Он подошел к окну и раздвинул шторы.
— Должно быть на западном канале лед не менее трех футов толщины, да и на пристани он достаточно крепок. Кстати, мы можем устроить прием. Я сейчас же составлю список. Ты когда-нибудь каталась на коньках, дорогая?
— Прием? — повторила она. — Я просто не понимаю тебя!
Миранда отвернулась. Она была уверена, что когда первый приступ его горя пройдет, они смогут утешить друг друга, и что это несчастье сделает их гораздо ближе друг к другу.