Гнездо дракона
Шрифт:
А так надо было ждать до весны, когда Миранда разрешится от бремени, и у Драгонвика появится наследник.
Глава семнадцатая
В тот же день Святого Николая военно-транспортный корабль из Нового Орлеана прибыл в Нью-Йорк. На нем находилась сотня раненых, а в гробах те, кого их раны больше не тревожили.
Джефф Тернер принадлежал к первой категории и был еще слишком измучен, чтобы радоваться, что не попал во вторую. Мексиканская пуля, пройдя через его левую руку и ключицу вверх, прошила щеку и, задев по касательной череп, исчезла в ярком тропическом небе.
Хотя
В Монтеррее же его взвалили на лафет и повезли назад в Керральво, где находился лагерь генерала Тейлора. Здесь в госпитальной палатке ему торопливо оказали медицинскую помощь, а так как было неясно, придет ли он в себя или умрет, его, вместе с другими погрузили в пустой продовольственный фургон, направлявшийся на побережье, откуда шлюп доставил их в Новый Орлеан. Сестры милосердия ухаживали за ним, пока трещина в его черепе не зажила настолько, что ему было позволено отправиться домой.
Джефф намеревался сразу же отправиться вверх по Гудзону, но когда он шатаясь спустился по сходням на причал, то понял, что прежде всего должен передохнуть. Он все еще с трудом стоял на ногах, испытывая ужасное головокружение. На причале толпилось множество встревоженных родственников раненных солдат, но его не встречал никто. Он подхватил здоровой рукой свой потертый саквояж и зашагал через толпу представителей прессы, молясь лишь о том, чтобы на глазах у всех не грохнуться в обморок. Несколько сочувственных взглядов устремилось на его шрам на щеке и болтающийся левый рукав куртки. Хотя рука его зажила, ключица еще нуждалась в поддерживающей повязке.
Когда Джефф вышел на тротуар, городской шум словно молот ударил по его натянутым нервам. Дома, телеги, спешащие люди слились воедино, закружились вокруг него сумасшедшим роем.
Черт, мысленно выругался Джефф, сжимая зубы. Он буквально повалился в наемный экипаж, пробормотав при этом «В какой-нибудь отель и подешевле» и закрыл глаза.
Извозчик выполнил его распоряжение, пустив лошадь рысью вдоль Саут-стрит и высадил через два квартала у гостиницы Шмидта, где Джефф устроился в полупустой мрачной комнате ценой пятьдесят центов в день. Однако же комната была чистой и главное, в ней была кровать, на которую Джефф немедленно рухнул, как только избавился от хозяйки гостиницы миссис Шмидт, выказывавшей ему свою немецкую чувствительность со всеми вытекающими из нее охами и ахами.
Около двух часов он лежал в полном изнеможении, пока боль в ключице не заставила его быстро очнуться. Он сел и пробежал пальцами по своему плечу. На поверхности полузажившей раны скопился гной. Он нахмурился, отчаянно пытаясь повернуться, чтобы осмотреть свою рану. Зеркала в комнате не оказалось. Необходимо было быстро рассечь скальпелем нагноение и наложить влажную повязку. Однако его медицинский саквояж с инструментами остался в Мексике в Керральво среди кактусов и юкк.
Неожиданно решение пришло само, и быстро нацарапав записку, он крикнул хозяйку и попросил ее передать сложенный листок. После чего вновь повалился в постель.
Были уже сумерки, когда он услышал на лестнице тяжелые шаги и стук в дверь. В комнату вошел доктор Джон Френсис.
— Вот вы и вернулись, мой юный герой, — сказал он, широко улыбаясь, и протянул руку с таким чувством, словно они расстались только вчера. Его внимательные глаза сразу же определили состояние Джеффа, но он не стал выражать свое сочувствие больше, чем Джефф мог бы принять.
— Понравилось ли вам под пулями, мой друг? — добродушно спросил он, поставив свой черный саквояж на пол и усаживаясь на постель. — Вы разве не могли найти здесь что-нибудь получше? Нет, не вставайте. Делайте, что я скажу, мой мальчик. Лежите тихо. Я уверен, вы считаете, будто все знаете, но вы еще не такой хороший врач, как я. Да» да… вижу. Вы принимаете меня за крота?
Пока он так выразительно ворчал, его умелые пальцы тщательно исследовали рану на руке, нагноение на ключице, шрам на щеке и впадину на черепе.
— Нельзя сказать, что красоты у вас прибавилось, — добродушно усмехнулся он, пододвигая к кровати свой саквояж и с кряхтеньем нагибаясь, чтобы вытащить скальпель. — И как же это случилось?
— Всего-то одна пуля, — печально признал Джефф и быстрым движением большого пальца указал ее путь.
— И в яме было грязно, или, может вы прятались за деревом? — шутливо допрашивал старый доктор и, стараясь отвлечь Джеффа своей болтовней, сильно надавил на череп.
— Ох! — непроизвольно вырвалось у Джеффа. — Нет, я не прятался за деревом. Я был на крыше. А что вы там наливаете для компресса, сэр. Я никогда не видел ничего подобного. Обычная вода как правило… а может, надо еще раз прижечь?..
— Избави Бог лечить другого врача, — нахмурившись, заметил доктор Френсис, — особенно этих молодых всезнаек. Занимайтесь своим делом, мой мальчик, но и мне не мешайте. Вы позвали меня, не так ли? Вы хотите, чтобы это нагноение на плече прошло, хотите?
— Да, сэр, — улыбаясь, ответил Джефф. — Но что это за коричневая масса? Она жжет словно раскаленная кочерга.
— Это морские водоросли на спирту, приготовленные одним старым китайцем с Целл-стрит. И я не знаю, почему они предохраняют раны от нагноения, так что не спрашивайте меня. Китайцы вообще прекрасно разбираются в медицине, а я не столь горд, чтобы отвергать их лекарства. И вам не стоит.
Он наложил повязку.
— Вот так, молодой человек. Через пару месяцев вы станете как новенький, если не считать шрама на щеке, хотя несомненно молодые леди будут считать его очень романтичным. А если вы немного отдохнете и будете вести себя как паинька, приступы головокружения тоже пройдут.
Доктор Френсис положил в свой саквояж скальпель, бинты и бутылку с коричневой жидкостью, после чего защелкнул его. Затем он закурил черную дурно пахнущую сигару и, разместив свое грузное тело на шатком стуле, с интересом взглянул на Джеффа.
— Так какого черта вы залезли на крышу в Монтеррее?
Сначала Джефф с трудом подбирал слова, борясь с нежеланием говорить о войне с человеком, который был далек от всего этого. Но постепенно искренний интерес пожилого врача сыграл свою роль. Джефф забыл об окружающих его неприглядных стенах, в его глазах они превратились в пустыню и пыль, в коричневый саман и слепящую белизну штукатурки под мексиканским солнцем.