Гниль

Соловьев Константин Сергеевич

— Но лечение! — эти слова вырвались из Менесса сами собой.

Маан покачал головой.

— Синдром Лунарэ не лечится, господин Менесс. Его можно лишь купировать на первоначальной, нулевой, стадии, когда его практически невозможно выявить. Если же этого не произошло, никакие дальнейшие меры не принесут пользы. Я знаю, о чем говорю. Никакие медикаменты, операции и режимы облучения не эффективны. Завладевая телом окончательно, Гниль распространяется по нему быстрее, чем огонь по сухому дереву. На первой стадии все органы уже инфицированы. Вы можете вырезать их, переливать кровь, впрыскивать лошадиные дозы антибиотиков — все это бесполезно. Да, я знаю, что говорят по теле. Своевременно обратитесь за помощью, и сохраните себе жизнь. Кажется, так?

Менесс закивал. Он боялся, что если попытается заговорить, из его горла вырвется лишь хрип. В плотном

твидовом костюме ему было очень душно, но он не смел даже расстегнуть пуговицы.

— Излечение — иллюзия, социально-значимая иллюзия. Нельзя пугать население целой планеты. Надо оставлять шанс, или его тень. Вы заболели Синдромом Лунарэ? Обратитесь немедленно в Санитарный Контроль! Чем раньше вы обратитесь за помощью, тем выше ваши шансы излечиться! На счету каждая минута! — Маан вздохнул, отправив в рот последнюю порцию бобов, — Миф. Лучшее, что ждет Гнильца, когда он попадает в наши лаборатории — полгода или год жизни в качестве лабораторного препарата. Я видел этих людей, господин Менесс. Хотя каких уж людей… Их подключают к аппаратам, назначения которых я не знаю даже на сотую часть, а потом или режут на части, как белых мышей, или позволяют мутировать дальше, только не в сыром подвале, а под ослепительным светом софитов и объективами камер. Записывают на пленку, систематизируют, обобщают… Мне всегда виделось в этом что-то садистское. Пуля куда как милосерднее.

Менесс еще крепче прижал к себе дипломат. Даже зачем-то раскрыл его, хотя там точно не было ничего того, что могло бы ему сейчас пригодиться. Но он зачем-то сунул туда руку, воспользовавшись тем, что портфель лежал у него на коленях.

Маан этого не заметил, он доедал салат, продолжая что-то говорить, смысла Менесс не улавливал, но громкий голос инспектора разносился далеко вокруг.

— …у нас своя система классификации. Четыре стадии. Ее ввели сразу после основания Контроля, года через три после первого Лунарэ, когда количество Гнильцов уже исчислялось десятками. Она весьма проста и логична. Изначальная стадия, она же стадия ноль — инфицирование организма вирусом Лунарэ. Самое интересное в нем, кстати, даже не его способность молниеносно распространяться по организму, а механизм передачи. Он неизвестен до сих пор. Странно, а?

— Странно, — согласился Менесс.

— Долгое время считалось, что он передается наподобие гепатита, через личные контакты, посуду, слюну… Но ничего подобного. Возбудители вируса Лунарэ не сидят в человеке в полном смысле этого слова. Санитарный Контроль несколько лет потратил впустую, пытаясь понять, почему вспышка Гнили в пятом жилом блоке следует за вспышкой в восемнадцатом. Почему случаи болезни родственников, соседей и супругов Гнильцов практически отсутствуют, несмотря на постоянный контакт, иногда вплоть до второй стадии! Мы судили о неизвестной болезни, используя свой опыт земной вирусологии. А это было неправильно изначально. Гниль рождена Луной, и в человеческом организме она нашла идеальное прибежище, но все-таки с Землей ее ничто не связывает. Мы проверяли мочу, воздушно-капельный вариант, кровь, сперму… Мы хотели понять, как эта дрянь, заражая один организм, проникает в другой. И знаете, что?

— Что?

— Мы узнали, — Маан покачал головой, — Вирус Лунарэ инкапсулируется в человеке, инфицировав его, он уже не выбирается наружу. У него достаточно пищи внутри, и он не так примитивен как земные вирусы, идущие по пути неконтролируемого размножения. Он просто находит добычу и пирует. До тех пор, пока есть пища. Высасывает досуха, попутно превращая человека в экспонат музея уродцев. Инфекция была не внутри… — Маан наклонился над столом, приблизив свое лицо к оцепеневшему Меннесу, — Она снаружи.

— Простите, не…

— Снаружи, — Маан вдруг ухмыльнулся, точно сказал что-то остроумное, — Понимаете? Везде. Она в воздухе, дружище.

Менесс глупо уставился на него.

— Простите?

— В воздухе, которым вы дышите, полным-полно возбудителей. Искусственная атмосфера Луны нашпигована ими. Любой вздох может превратить вас в Гнильца. Каждый раз, когда вы едите, — Маан махнул рукой в сторону пустых тарелок на столе, — вы рискуете стать Гнильцом. Понятно?

У Менесса голова шла кругом. Он уже не думал о бегстве. Выход из ресторана, прежде казавшийся близким и доступным, теперь не имел никакого значения. И многое из того, из чего прежде состояла его жизнь, также не имело никакого значения. Он рефлекторно засунул руки еще глубже в портфель.

— Скорее всего, возбудитель попал в воздух после тех злосчастных земляных работ. И вот тут начинается самое интересное. Если каждый человек в любую минуту может стать Гнильцом, почему же вспышки болезни настолько редки?.. По статистике на миллион здоровых лунитов приходится не больше семисот случаев Синдрома Лунарэ. Даже реже, чем злокачественная опухоль мозга. Согласитесь, необычная для болезни избирательность. Вирусологи Санитарного Контроля пытались разгадать эту загадку Луны лет двадцать. И, кажется, пытаются до сих пор. А сколько было теорий! Одно время считалось, что вероятность заболевания Гнилью коррелирует с группой крови! Глупость, конечно, но чего только тогда не придумывали… Другие считали, что возбудителей привлекает переизбыток в организме железа или повышенное содержание эритроцитов в крови. Информация о болезни сразу была взята под контроль, если бы не это, и по сей день на улицах люди бы судачили, что Гниль привлекают рыжие, или хромые на левую ногу, или те, чья тетя в детстве болела аппендицитом.

Маан хохотнул и принялся есть салат. Менесс смотрел на него с ненавистью.

Он представил в своей руке пистолет. Не такой, как эти современные игрушки, настоящий старый «Кольт». Представил, как поднимает его, как ловит высокий лоб с залысиной в удобную ложбинку прицела, как палец, на мгновенье замерев, вжимает в рукоять упруго сопротивляющийся спусковой крючок. А потом пистолет подбрасывает в руке, слышен приглушенный треск — это лопаются пластины черепа. И инспектор Джат Маан, нелепо выгнувшись в своем стуле, вдруг заваливается набок, роняя голову на плечо, а повыше его глаз — большое, сочащееся красным и серым, отверстие…

— Чай! — Маан поднял руку и официант появился возле столика спустя каких-нибудь несколько секунд. Точно, никем не видимый, подкарауливал где-то поблизости

Маан помешал в чашке изящной ложечкой, которая казалось хрупкой в его большой ладони, отложил ее в сторону.

— Я редко пью чай, — пояснил он, взглянув на Менесса, — Слежу за давлением. Мы уже в том возрасте, когда слова «повышенное давление» и «холестерин» превращаются из абстрактных слов в постоянных спутников… Представляете, жена запрещает мне есть жареное мясо. Говорит, вредно для сердца и поджелудочной. Уму непостижимо…

Отхлебнув из чашки, Маан продолжил прежним тоном:

— В общем, если какая-то закономерность среди пораженных Гнилью и есть, нам она неизвестна. Остается смириться с тем, что каждый из нас в некотором смысле регулярно играет в Гниль-лотерею. Вы играли в лотерею?

— Да. Немного.

— Вот и тут, каждый вздох — это как нажатие на кнопку. Вы нажимаете, а барабан все крутится, крутится… Выиграл. Выиграл. Выиграл. Гниль. Простите, я вечно отвлекаюсь… Итак, первая стадия, так сказать пред-стадия, поскольку ее еще нельзя назвать самой болезнью, это нулевая. Гниль встраивается в подходящее ей тело. Она еще не стремится ничего контролировать, лишь нащупывает пути. О, она очень тактична. Ни один врач, осматривая вас, ничего не заподозрит, даже разглядывая каждый миллиметр ваших внутренностей под томографом или рентгеном. Гниль скромна, — он опять ухмыльнулся, — Есть специальный анализ на поиск возбудителей, но и он не идеален, а кроме того занимает достаточно много времени. Это стадия ноль. Заболевший ничего не ощущает, нет никаких жалоб, никаких необычных ощущений. Он живет, ест, пьет, работает… Даже не зная, что приближается к той стадии, когда все лечение будет уже бесполезно. Да, первая стадия. Наступает обычно через месяц или два после инфицирования. Его первоначальные симптомы вы и сами отлично помните. Странные по цвету высыпания, темные точки на коже, иногда похожие на синяки. Только синяки со временем желтеют, а метки Гнили — мы их называем так — становятся только более темными. Некоторые считают их фурункулезом, другие — сепсисом… Но они совершенно не беспокоят, так что обычно тридцать пять процентов Гнильцов их даже не замечают. А еще зараженный начинает чувствовать странные вещи. Это вызвано тем, что Гниль пробирается в его мозг. Нащупывает тропу, осторожно, аккуратно. Ощущения могут быть самыми разнообразными — от необъяснимой тревоги до приступов паники, перманентного беспокойства, растерянности или даже эйфории. Человеку становится сложно держать себя в руках, такие люди производят впечатление излишне нервных, даже мнительных. Вот почему у всех невропатологов Луны телефон настроен на офис Санитарного Контроля, — Маан хмыкнул, — На самом деле вы удивитесь, скольким людям на этой планете приходится извещать нас о всякого рода странностях, обычному человеку показавшихся ерундой.