Гностики, катары, масоны, или Запретная вера

Смоули Ричард

Вера, разум и гносис

Какую же тогда роль должно будет играть гностическое наследие в цивилизации будущего? Одним из самых видных специалистов в области эзотерики является Воутер Й. Ханеграафф, преподаватель истории герметической философии в Амстердамском университете. В конце своей книги «Религия нью эйдж и западная культура» он указывает на несколько моментов, которые стоит здесь повторить.

По Ханеграаффу, западная цивилизация укоренена в трех основных материях —

в разуме, вере и гносисе. Разум утверждает, что «истина, если она вообще достижима, может быть обнаружена лишь посредством задействования рациональных аналитических способностей человека, будь то в комбинации с чувствами или без оной». Вера, напротив, стоит на том, что разум сам по себе не обеспечивает нас окончательными ответами, которые могут прийти лишь из трансцендентной области и заключаются в формы догм, вероучений и Священных Писаний. Гносис учит тому, что «истина может быть обнаружена лишь в результате внутреннего откровения на личностном плане… Это «внутреннее знание» не может быть передано дискурсивным языком (который редуцирует его до уровня рационального знания). Также оно не может быть предметом веры… поскольку в последнем прибежище не обнаруживается иного авторитета, помимо личного, внутреннего опыта».

Согласно Ханеграаффу, разум являет себя в научном предприятии; вера — в фундаментальном христианстве. (Он, однако, подчеркивает, что эти категории не являются радикально обособленными: во многих формах христианства высоко ценится разум, тогда как вера в авторитет отнюдь не чуждается науки.) Западная цивилизация на протяжении своего развития — и особенно в недавний период — характеризовалась полярной разнесённостью разума и веры.

Гносис ценили гораздо меньше. Хотя Ханеграафф не анализирует этот факт, причина здесь ясна. Делая упор на прямом духовном опыте, гносис расходится с религией, полученной в результате откровения от Бога: если Бог явится тебе, то он — или тогда уж она или оно — может и не обратить к тебе прямой взор в отличие от Бога, изображенного на своде Сикстинской капеллы [33] . А поскольку гносис выходит за рамки разума, многие сделали заключение, что он «иррационален». Поэтому гносис оказывался во второстепенном положении на протяжении большей части истории Запада (эпоха Ренессанса, как мы видели, предстает здесь как исключение). По словам Ханеграаффа, «традиции, основанные на гносисе, можно рассматривать как род традиционной западной контркультуры».

33

Имеется в виду фреска «Сотворение Адама», на которой передана динамика устремленности Бога к первочеловеку.

Ханеграафф не идет далее обозначения этих моментов, но логично будет на основании его посылок сделать следующий шаг: предположить, что гносис, вместо того чтобы занимать второстепенное или даже, как зачастую случается, презренное положение в западном обществе, должен бы быть помещен в один ряд с пользующимися весомым авторитетом фундаментальными наукой и религией. Эта необходимость становится все более насущной сегодня, в момент, когда наука и религия все более поляризуются и становятся враждебными по отношению друг к другу. Об этом свидетельствует текущая полемика по таким вопросам, как креационизм и исследования стволовых клеток. Если вера и разум будут предоставлены сами себе, то, по-видимому, разрыв между ними будет все увеличиваться. Не надо обладать большим воображением, чтобы представить себе, какие несчастья могут проистечь из этого.

Те, кто воплощает собой третью силу — гносис, могли бы помочь навести мосты через эту пропасть. В некотором отношении гносис, как представляется, идеально подходит для выполнения этой задачи. Как и наука, он укоренен в опыте; как и вера, он признает существование трансцендентных реальностей. Он совершенно не может быть сведен к одной лишь вере или к одному лишь разуму; в противном случае он просто превратился бы в подкатегорию того или другого. Но если к нему серьезно отнестись, то он может оказать помощь по осуществлению подлинно динамического синтеза двух сил, очень напоминающих сейчас противостоящие армии.

Вероятность того, что это произойдет в ближайшем будущем, невелика. Утвердившиеся в обществе установления всех типов проявляют мало заинтересованности в отношении гносиса. И в любом случае далеко не ясно, кто в настоящее время может выступить представителем гностической мысли. При всем при этом история постоянно преподает один и тот же урок: неожиданное кардинальное изменение направления господствующей тенденции не только возможно, но и прогнозируемо. Гносис еще может занять то место в нашей цивилизаций, которое он заслуживает.

Каким бы ни было будущее гностического наследия, есть одна вещь, в будущем которой нельзя сомневаться, — это сам гносис, настоящее духовное пробуждение, которое настанет и для людей великих, и для безвестных. Гносис не является составляющей какой бы то ни было религии, хотя каждая религия старается присвоить его себе; он может явиться как результат медитации и духовной практики, но не менее часто он ведет себя подобно ветру, который «дышит где хочет», являясь туда, где его меньше всего ожидают или даже не очень желают. Востребованный или невостребованный, увенчанный славой или покрытый позором, гносис всегда будет с нами. Это одновременно наше право по рождению и судьба, и она рано или поздно призовет каждого из нас.