Гнусные гномы
Шрифт:
— Вот как! Ну тогда, пожалуй, нам стоит взять вас с собой. А по пути вы расскажете нам о Матушке Гусыне.
— Так вы согласны быть нашими пленниками? — радостно воскликнул Льстивый. — Тысяча благодарностей. Вы не представляете, как много это значит для нас, недостойных... Я в смысле... продолжительности жизни.
— Прекрасно! — сказал я. — Итак, теперь, когда мы в вашей власти, что предпримем?
Льстивый нахмурился:
—Мы должны что-то предпринять? А что, это хорошая идея! Матушка Гусыня называет это «дело делать». Охо-хо! Что же нам делать? В основном-то мы просто стучим молотками и расставляем повсюду предупреждающие таблички. Эхе-хе. — Гном вдруг нахмурился, потом тряхнул головой, затем опять
Я посоветовал гному подумать над этим. Он с готовностью согласился, сказав, что посоветуется с другими гномами и к завтрашнему утру представит мне план. Я велел своим ставить лагерь. Выходило, что у Матушки Гусыни очень непростой характер. Мне тоже следовало хорошо поразмыслить, а не то быть нам всем сытным обедом для какого-нибудь великана.
— Вунти! — Эли ходила за мной хвостом.— Что-то неладно. Ты такой озабоченный последнее время. Ты переменился ко мне? Из наших отношений ушло волшебство?
Я едва успел повернуться к Барышне лицом, как она кинулась мне на шею.
Ну конечно! Вот и ответ на все вопросы!
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
«Bсё просто, как дважды два" — еще одно утверждение мудрецов, которое невероятно раздражает. Давно вам случалось по-настоящему, всерьез умножать два на два?»
Из «Наставлений Эбенезума», том I
Волшебство! Как же я раньше-то об этом не подумал? Я былсовсем не против поцеловать Эли, но удержался из боязни, что это повлечет за собой многое другое. Единственный для нас способ выжить в Восточных Королевствах — волшебство. Но какое именно? Сначала я подумал, что не мешало бы еще раз переговорить с Эбенезумом. С другой стороны, что он мог сделать издалека? Кроме того, Башмачник уже и так перенапрягся и вряд ли смог бы еще раз применить Домовую Силу. Но даже если бы Домовому и удалось вступить в контакт с учителем, этот вид волшебства, сопровождающийся танцами в облаке пыли, слишком привлекал бы к нам внимание. Но самое главное: я еще не понял истинных намерений Семи Других Гномов. Я догадывался, что лучше пока держать свое волшебство при себе, по крайней мере, пока не выяснится, что у них на уме. Когда пускать магию в ход? Может, лучше подождать до встречи с Матушкой Гусыней? Тогда, если в том будет необходимость, я обращусь к «Курсу для самостоятельного изучения». Правда, несколько заклинаний из этой книги, которые я пытался сотворить, сработали не совсем так, как я рассчитывал. Тем не менее по теории вероятности должно же у меня время от времени получаться то, что нужно! Не правда ли? А вот и неправда! Чем у меня меньше времени на ознакомление с «Курсом», тем больше вероятность неудачи с заклинанием. Последнее дело — использовать «Курс» как неотложную помощь. Мне нужен был кто-то, уверенно владеющий волшебством. Я даже знаю кто! От этой мысли сердце мое забилось быстрее. Мы остро нуждались в Нори!
— Вунти! — хрипло шепнула Эли мне на ухо. — Когда ты так сжимаешь меня в объятиях, я забываю все страхи и сомнения.
— А? — очнулся я. Мой новый план заставил меня забыть о том, что я обнимаю юную белокурую красавицу, а она пристально смотрит мне в глаза. Что я мог ей сказать? — Да уж. Мне очень жаль, Эли, но сейчас не до этого. Я должен подумать.
— На этот раз я тебя прощаю, — проникновенно сказала Эли и погладила меня по руке. — Когда ты так обнимаешь меня... В общем, я могу и подождать,
— Да... конечно,— ответил я.— Действительно...— Я оторвал от себя красавицу и сбросил на траву свой мешок.
— Надо же смотреть, куда бросаешь вещи! — раздался плаксивый голос Раздражительного. Кажется, мешок чуть не угодил ему по голове.
— Э-э... Да уж... Прошу прощения, — расстроился я.
— Вы должны просить прощения за то, что явились сюда! — подал голос Заносчивый.
— Да что с ними цацкаться! — сказал Грубый.— Все равно достанутся на обед великанам!
Болезненный на нас кашлянул. Унылый как-то особенно зловеще застонал. Грубый велел Шумному подойти и уронить мне что-нибудь на ногу. В общем, они совсем отбились от рук. Без своего полномочного представителя, Льстивого, гномы демонстрировали откровенную враждебность. Кстати, а куда запропастился Льстивый? Перед тем как исчезнуть, он, кажется, что-то говорил о решении нашей участи? Может, все-таки следует связаться с Эбенезумом? Куда это Домовой подевался? Шумный подбирался к моему мешку. Уж не собирался ли он именно его уронить мне на ногу?
— Берегись, Шумный! — завопил Раздражительный.— У него оружие!
У кого оружие? Уж не обо мне ли он говорит? И тут я вспомнил, что у меня есть Катберт. Может, обнажить его и попугать гномов блеском стали, и все это безобразие прекратится? Лучше бы, конечно, обойтись без насильственных мер. И почему все так сложно? Мне очень хотелось поговорить с Эбенезумом. Если бы найти какой-нибудь другой способ... Шумный опять двинулся к моему мешку. Я положил руку на рукоять Катберта и тут... вспомнил. Конечно же! Катберт ведь не какой-нибудь обычный меч. Он не только умеет говорить — он имеет и другие волшебные свойства, и я неоднократно с его помощью связывался с Эбенезумом, будучи в Голоадии. Вот и решение! Вместо того чтобы разыскивать Домового, лучше воспользуюсь Катбертом. Я посмотрел в полные ненависти глаза гномов. Пока не поздно, надо спросить совета у учителя.
— Не подходить, негодяи! — крикнул я и попытался вынуть меч из ножен. Не вышло. Я тянул рукоять обеими руками. Заело. Как будто приклеился к ножнам!
— Катберт! — позвал я, едва сдерживая раздражение.
— Не выйду, — раздался слегка придушенный, но вполне отчетливый ответ. — Я слышу: там говорят на повышенных тонах. Чувствую: прольется чья- то кровь.
— И я даже знаю чья: ваша! — презрительно заметил Заносчивый.
— На съедение их, на съедение великанам! — поддержал Грубый.
— Слыхал? — подал голос Катберт. — Спасибо большое! Мне и в ножнах неплохо!
Тут подоспел Снаркс и угрожающе шепнул Катберту:
— Декоративные пресс-папье!
— Что, что? — забеспокоился меч. — А вообще- то, может быть, придерживать бумагу — не такое уж плохое занятие!
Шумный нагнулся поднять мой мешок, потом выпрямился и с наглой улыбкой пошел на меня. Справа выросла могучая фигура Хендрика.
—Проклятие! — предупредил рыцарь. Снаркс наклонился еще ниже к мечу и зловеще
прошептал:
— Декоративные пресс-папье, отлитые по моему образу и подобию!
— Ну это уж слишком! — Меч выскочил как ошпаренный. — А ну прочь! Лучше не раздражайте меня, а не то совершу что-нибудь дикое и... — я чувствовал, как меч дрожит у меня в руке, — и кровавое!
Шумный остановился и с сомнением поглядел на мешок, что был у него в руках. И тут мешок зашевелился.
Унылый жутковато застонал. Болезненный пугливо кашлянул.
— Берегитесь! — завизжал Раздражительный.— Это один из фокусов, которые в ходу в Западных Королевствах!
— Ип! — пискнул хорек прямо в физиономию Шумному. Тот бросил мешок и побежал.
—Послушайте! — Я решил прекратить все это безобразие. — Мы пришли с миром. Мы не желаем вам зла. «Может, — подумал я, — для убедительности стоит вложить меч в ножны?» Но кто поручится, что мне удастся выманить Катберта из ножен еще раз? Гномы по-прежнему смотрели на нас злобно. Их останавливал только обнаженный меч, а вовсе не мои миролюбивые увещевания.
— Вот погодите: придут великаны! — пообещал Грубый.