Гнусные гномы
Шрифт:
Но юности очарованье ;Влечет меня к нему и манит!
Они вели себя все более и более странно. Гакс и Дракон опять нарушили мой запрет петь и декламировать. Я было хотел сказать свое решительное «да уж!», но не успел, потому что у меня на шее повисла Эли. В буквальном смысле! Я свалился на траву и тут же попал под настоящий град поцелуев.
— Э-э... — слабо протестовал я. — Э-э... — Промежутки между поцелуями оказались так коротки, что я не успевал выговорить полностью ее имя. Времени хватало только на один слог. — Э-э...
—
— Эли! — Мне все-таки удалось это произнести и даже добавить «пожалуйста», пока она опять не взялась за свое. Я сопротивлялся, но у нее оказалась железная хватка. — Пожалуйста, дай мне вздохнуть!
Она оторвалась от моих губ и виновато пробормотала:
—О, прости мою чрезмерную пылкость, милый Вунтвор. Я так по тебе соскучилась!
Соскучилась? Но ведь я не отлучался дальше края поляны! С ума они все сошли.
— Отойди от этого невинного юноши, о непристойная женщина! — потребовал великолепный густой голос. — Ты не достойна целовать его башмаки!
— Что-о? — Эли встала и сверкнула глазами на единорога.
— Именно так, — вздохнул единорог и мечтательно добавил: — И что это за башмаки! Я уже не говорю о его ногах, руках, плечах, плохо подстриженных волосах и... — Животное обессилело от нежности. — И о его коленях! — Единорог застонал, и в его стоне звучали одновременно отчаяние и страсть. — Даже говорить не могу об этом! Сама мысль доводит меня до сумасшествия!
Но Эли как раз могла и хотела поговорить:
— Не достойна целовать башмаки? Да знаешь ли ты, что я — одна из самых популярных актрис Вушты?
— Именно поэтому, — сухо ответил единорог.
— Ха! — усмехнулась Эли. — Ну-ка взгляни на мои волосы. — Она взяла в руки свои белокурые косы. — На мои губы. — Она дотронулась до названной части тела. — Вот что нужно Вунтвору, а вовсе не раскормленная лошадка с уродливым наростом на носу!
— Раскормленная лошадка! — возопил единорог, роя копытом землю. — Уродливый нарост! — Пожалуй, я бы обиделся, если бы эти оскорбления не исходили от жалкой актерки!
— Да как ты смеешь! — возмутилась Эли.— Ты — толстый, глупый... — Она едва не набросилась на мифическое животное с кулаками.
Эти двое были целиком поглощены своими препирательствами. Обо мне они забыли. Я оставил их и пошел к остальным.
— Проклятие! — приветствовал меня Хендрик.— А может, и не проклятие, раз ты здесь! — К моему ужасу, рыцарь улыбался!
— Старина Вунтвор! — Снаркс сердечно пожал мне руку. — Должен тебе сказать, что ты самый симпатичный из всех неуклюжих, прыщавых и сутулых учеников волшебников, каких я когда- либо знал!
— Вунти! — уже звала Эли. — Не оставляй меня, любимый! Я не могу жить без тебя!
— Что вы все знаете о любви! — презрительно воскликнул единорог.
Не может быть! Внутри у меня все похолодело, как будто я проглотил снежок. Все они говорят о любви... Нет-нет! Страшно даже подумать! Неужели я опять ошибся в заклинании?
— Вунтвор! Теперь мы должны быть все время вместе. Не хочу выпускать тебя из своих объятий. — Эли снова бросилась ко мне.
— Ты не сможешь отрицать: твои колени и моя голова созданы друг для друга! — вскричал единорог и тоже кинулся ко мне.
— Да уж! — сказал я и обратился к более умеренным. — Ребята, не могли бы вы немного попридержать этих двоих? Мне нужно подумать.
— Проклятие! — улыбнулся Хендрик. — Для тебя — все, что угодно!
— Разумеется! — подхватил Снаркс и доверительно шепнул рыцарю: — Знаешь, мне и самому так хочется ущипнуть его за прыщавую щечку!
Итак, за меня Хендрик, Снаркс, Гакс с Браксом, и Хьюберт. Это хорошо. Эти пятеро защитят меня от любвеобильных Барышни и единорога. Я не сомневался, что все происходящее — результат заклинания. Но что же я упустил? Ведь я все делал в точности так, как написано в «Курсе», разве волшебных слов не успел произнести до того, как волосы мои сгорели. И позже я добавил еще прядь. Но ведь, заканчивая заклинание, я думал о Нори! По крайней мере, в течение одной секунды. Потом случилась эта стычка с гномами и внимание мое несколько рассеялось. Неужели? Снежок у меня внутри вырос в сугроб. Ведь я обернулся тогда, посреди заклинания, и окинул взглядом лагерь. Неужели волшебство распространилось на всех? Семь Других Гномов улыбались мне.
— В конце концов, Вунтвор не так уж плох, получше многих! — заметил Заносчивый.
— Вообще-то да! — согласился Грубый. — Он крутой!
— А меня что же вы не спросите? — обиделся Раздражительный.— Вунтвор, всегда к твоим услугам!
— Да уж! — произнес я. А что еще скажешь? Заклинание подействовало буквально на всех. Те, кто меня раньше не любил, сделались моими друзьями, а тех, которые и прежде были ко мне благосклонны, теперь придется отгонять с помощью Катберта. Но как же Нори? Я все это затеял ради нее. Какая насмешка судьбы! Неужели, растратив понапрасну волшебство, я потерял ее навсегда? Я оцепенел от этой мысли.
— Домовой приветствует вас! — раздалось где-то на уровне моей лодыжки.— Какое это счастье — помогать тебе! Прими искренние восхищения Домового!
— Истинная правда! — поддакнул Льстивый. — Вот она — Домовая Сила!
— Да уж, — выговорил я машинально. Мысли мои были далеко, с той, которую мне никогда больше не суждено увидеть!
— И Великая Домовая Сила готова служить тебе, достойнейшему из достойных!
— Могу ли я, недостойнейший из недостойных, внести уточнение? — заговорил Льстивый. — Этот молодой человек, как никто заслуживающий любви, остро нуждается в Домовой Магии!
— Увы, это так, — грустно подтвердил Башмачник. — Можем ли мы лишить его Домовой Магии только за то, что он слишком большой и слишком похож на человека? Будем всегда помнить: домовые щедро раздают свои дары! Льстивый радостно закивал:
—Домовая Сила! Тут объявился Снаркс:
— Докладываю: девушка и лошадь пока под контролем. Пока! Чем еще могу быть полезен?
— Ничем, — ответил за меня Льстивый. — Мы, домовые, обо всем позаботимся.
Снаркс сделался темно-зеленым и онемел от удивления.