Гобелен
Шрифт:
Появились лакеи с подносами шампанского. Завязались разговоры, слышались поцелуи, звон бокалов и тосты. Хенк выглядел удовлетворенным. То же можно было сказать и о дочках Шермана, целующих своего отца и Ли. Добродушная и практичная, она будет им хорошей мачехой. Она поможет им разумным советом в жизни.
– Приятная семья, правда? – заметил Дэн, подойдя с Хенни к Полю. – Почему она не сделала этого раньше?
– Да, почему? – согласился Поль.
– Жаль, что Мариан нет, – заметила Хенни. – Такая красивая свадьба,
– Ну, ее назначили так неожиданно, а Мариан уже все приготовила для поездки к тете в Калифорнию. Если отменяешь заказ на поезд, можешь не получить другой билет, – объяснил Поль, подумав, каким облегчением было для него отсутствие Мариан именно на этой интимной свадьбе.
К ним присоединился Элфи:
– Что творится! Какова наша Ли!
Он чувствовал себя веселым, как прежде. Возвращение даже части прежнего процветания может поднять дух человека.
– Как Мэг? – спросил Поль.
– Прекрасно, прекрасно. Жаль, что она не смогла приехать на свадьбу, но не было ничего известно заранее, а они уже приготовились поехать на пароходе в Новую Шотландию с детьми.
– Звучит весело, – сказал Поль. Отсутствие Донала было еще одним облегчением, хотя ему бы хотелось увидеть Мэг.
Наверху раздались звуки музыки, и гости перешли в гостиную, где вокруг пианино сидел небольшой оркестр, ковры были убраны. Всюду были розы. Картину, висевшую между высокими окнами, убрали – на ее место повесили свадебный подарок Поля.
Это было настоящее сокровище. Он купил картину в галерее на Пятьдесят седьмой стрит, где она была выставлена в витрине. Поль подошел к ней, чтобы получше рассмотреть. Он хотел, чтобы она была прощальным посланием Ли, напоминанием о счастье, которое они пережили. Это был вид парижской улицы, блестевшей под серебряным снегопадом.
Ли подошла сзади и легко похлопала его по плечу:
– Восхищаешься своим подарком? Тебе не следовало делать этого, Поль, но он чудесный, и я, мы оба, полюбили его. Билл тоже немного понимает в искусстве.
Подошел жених и услышал последнюю фразу.
– Билл почти ничего не понимает в искусстве, должен он с сожалением признать, но каждый может увидеть, как прекрасна эта картина, и мы, конечно, благодарны вам, Поль.
– Надеюсь, вы будете наслаждаться ею сотню лет. Билл обнял Ли.
– Сто лет не так уж много, – засмеялся Билл и добавил: – Я слышал о вас очень много, не только от Ли, но и от Хенни с Дэном. Надеюсь узнать вас поближе. – Он протянул руку Полю.
– Я тоже надеюсь на это. – Пожав его руку, Поль почувствовал, что этот человек ему нравится; как жаль, что ему было что скрывать от Билла!
– Еще я надеюсь получше узнать дядю Дэна, – говорил Билл. – Я провел пару вечеров с ним, и он мне чрезвычайно нравится, хотя, – он улыбнулся, – я не всегда согласен с тем, что он говорит.
– Я тоже не всегда соглашаюсь с
– Ли говорит, что мы должны устроить для него день рождения. Вы будете, я надеюсь, и ваша жена к тому времени вернется?
– Да, мы не пропустим это событие.
– Чудесно! Теперь мне, к сожалению, придется вас покинуть. Я вижу родственников, которым еще не уделили внимания.
Глаза Ли проводили Билла. Она сияла – это было видно. Неожиданно она вспомнила о чем-то:
– Поль, я хочу, чтобы ты поговорил с Хенком. Хенк, подойди сюда. Теперь послушайте, вы оба, я хочу сказать вам что-то важное. Я по-настоящему счастлива сегодня.
Она подождала, пока они оба не посмотрели на нее. Да, она будет так же здорова и счастлива с другим человеком, как была бы, если бы осталась с Полем.
– Я хочу, чтобы вы оба поверили мне, и я хочу, чтобы вы снова любили друг друга. Ради меня!
– Я никогда не переставал любить Хенка, – сказал Поль.
Хенк пожал руку Поля, но отвел глаза и не улыбнулся.
– Вот, так-то лучше! – воскликнула Ли, не заметив этого. – Теперь пошли танцевать! – И она поспешила к своему новому мужу.
Поль постоял немного, наблюдая, как кружатся танцующие. Оркестр играл очень знакомую мелодию, которая что-то напомнила Полю. «Меня спросили, как я узнал свою истинную любовь… я ответил, что любовь внутри нас и не может быть отвергнута…»
Его охватило чувство ужасного одиночества.
– Так не пойдет, – сказал он, стоя в толпе оживленных гостей. – Так совсем не пойдет.
И, взяв за руку женщину, стоявшую рядом с ним, милую даму с седыми локонами, он повел ее, польщенную и удивленную, в круг танцующих.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Ранним вечером десятого ноября Поль вошел в библиотеку и включил радио, чтобы послушать новости. Он с трудом верил тому, что слышал.
Наконец-то немецкое чудовище, которое угрожало, рычало и билось в клетке, освободилось. С оскаленными зубами и окровавленными лапами оно промчалось по городам и весям, вдоль темных улиц, круша и разбивая, наполняя ночь девятого ноября ужасом и отчаянием. Стихийные демонстрации, сказал диктор, «прошли по всей Германии».
– Стихийные! – крикнул Поль.
Его возглас был таким громким, что Мариан поспешила войти:
– Что? Что случилось?
– Послушай: «Сообщается, что тысячи еврейских домов и магазинов были разрушены. Пламя горящих домов и синагог осветило небо. По всей стране от больших городов до маленьких городков в Баварии. Грабители буйствовали на улицах, которые все еще засыпаны разбитым стеклом. Тысячи евреев арестованы. Еще неизвестно, сколько убито».
Поль представил, как они идут, волна за волной, как входят на мощеный двор Йахима, топают сапогами по лестнице, барабанят кулаками в дверь.