Гобелены Фьонавара (сборник)
Шрифт:
Эта мысль зародилась у нее самой, как намек, как зернышко света во тьме, окружавшей ее. Она смотрела на него без улыбки, не решаясь на улыбку, но черты ее лица смягчились, и голос дрогнул, отчего у него защемило сердце.
– Знаю, – сказала она. – Я думала об этом. О, друг мой, неужели это возможно? Я почувствовала разницу, когда впервые увидела его, это правда! Здесь не было никого, кто был Ланселотом, так же как я была Джиневрой, кто бы помнил мою историю. Я ему это говорила. На этот раз нас здесь только двое.
Он увидел
Было бы лучше, гораздо лучше, думал альв с горечью позже той ночью, когда не мог уснуть, если бы она никогда не позволяла себе так открывать свою душу.
– Продолжать? – спросил Флидас с некоторым высокомерием, свойственным искусному рассказчику.
– Пожалуйста, – мягко пробормотала она, снова поворачиваясь к нему.
Но потом, когда он снова начал рассказ, она опять не отрывала глаз от моря. И, сидя так, она слушала его повествование о том, как Охота потеряла ребенка, всадника Иселен, в ту ночь, когда они передвинули луну. Она пыталась внимательно слушать переливы его низкого голоса, доносящегося с порывами ветра. О том, как Коннла, самый могучий из параико, согласился наложить заклятие, которое заставило бы Охоту отправиться на покой до тех пор, пока не родится еще один ребенок, который сможет пойти вместе с ними по Самому Долгому Пути – Пути, который вьется между мирами и звездами.
Однако как она ни старалась, но не могла совладать со своими мыслями, потому что объяснение андейна проникло в ее душу, и не только так, как понял Брендель. Этот вопрос о произвольности, о подаренном Ткачом своим детям выборе, привносил в ткань судьбы Артура возможность искупления, о которой она никогда прежде не позволяла себе мечтать. Но было и нечто большее в том, что сказал Флидас. Нечто такое, что выходило за рамки их собственной долгой трагедии во всех ее повторениях, и этого не заметил светлый альв, а Флидас ничего об этом не знал.
Но Дженнифер знала, и она хранила это знание в своем сильно бьющемся сердце. «Свободной, не подвластной никому» назвал Кернан, повелитель зверей, Дикую Охоту и тот выбор, который она олицетворяла, то было ее собственное слово. Ее собственное, инстинктивно найденное слово, определяющее ее ответ Могриму. Дающее определение ее ребенку и его выбору.
Она пристально смотрела в море. Ветер уже дул очень сильно, и быстро надвигались штормовые тучи. Она заставляла себя сохранять спокойное выражение лица, но внутри была столь открытой и незащищенной, как никогда прежде.
И в этот момент Дариен опустился на землю у реки, на опушке леса, и снова принял человеческий вид.
Гром доносился пока что издалека, а тучи плыли еще вдали над морем. Но шторм гнал ветер с юго-запада, и, когда свет начал меняться, альв,
Так и было. Завывание ветра на балконе экранировало от него сигналы тревоги, доносящиеся из Пендаранского леса. Туда вторгся посторонний. Даже двое: один уже здесь, сейчас, а другой приближается и скоро должен был появиться.
Того, что приближался, он знал и боялся, так как это был его господин, повелитель всех андейнов и самый могучий из них, но второго, того, что стоял в этот момент внизу, он не знал, и силы леса его тоже не знали, и это их пугало. От страха они впали в ярость, и он ощущал сейчас эту ярость как серию толчков более сильных, чем порывы ветра на балконе.
«Спокойно, – отправил он им послание, хотя сам вовсе не был спокоен. – Я сейчас спущусь. Я с этим разберусь».
Джен он мрачно сказал:
– Сюда кто-то пришел, и Галадан сейчас спешит к этому месту.
Он видел, как эти двое переглянулись, и почувствовал напряжение, сгустившееся в комнате. Он подумал, что они отражают его собственную тревогу, ничего не зная о тех общих воспоминаниях, которые остались у них обоих о повелителе волков после встречи с ним в лесу к востоку от Парас Дервала немногим более года назад.
– Вы кого-нибудь ждете? – спросил он. – Кто мог последовать за вами сюда?
– Кто мог последовать сюда за нами? – переспросил Брендель. Альв внезапно по-новому просветлел, словно сбросил плащ, и его истинная природа сияла без преград. – Никто не прибыл по морю, мы бы их увидели, а как мог кто-то пройти через лес?
– Мог, если он сильнее леса, – ответил Флидас, раздраженный проскользнувшим в его собственном голосе намеком на испуг.
Брендель уже стоял у лестницы.
– Дженнифер, ждите здесь. Мы спустимся вниз и все узнаем. Заприте за нами дверь и откроете только на голос одного из нас. – Произнося эти слова, он вынул свой короткий меч из ножен и повернулся к Флидасу: – Сколько осталось до появления Галадана?
Андейн послал вопрос лесу и получил ответ.
– Полчаса, возможно, меньше. Он бежит очень быстро, в обличье волка.
– Ты мне поможешь? – напрямую спросил его Брендель.
Это, конечно, был вопрос. Полубогов редко волновали дела смертных, и еще реже они в них вмешивались. Но у Флидаса тут был свой интерес, самый давний, самый глубоко спрятанный, поэтому он ответил, чтобы выиграть время:
– Я спущусь с тобой вниз. Я обещал лесу посмотреть, кто это такой.
Брендель увидел, что Дженнифер снова сильно побледнела, но ее руки не дрожали, а голова оставалась высоко поднятой, и он еще раз был потрясен ее несгибаемым мужеством. Она сказала: