Гоблины. Пиррова победа
Шрифт:
— Ничего особенного. Я всего лишь дал понять, что включил ее в число подозреваемых в причастности к убийству Филиппова.
— Ты с ума сошел?!
— Пока нет. Но если наша служба будет продолжаться в том же духе — возможны варианты.
— Ничего не понимаю! Объясни!
— Помнишь, мы с тобой выбирались в Кронштадт и ты меня спросила: подозреваю ли я конкретно кого-то из наших в крысятничестве?
— Очень хорошо помню, — кивнула Ольга.
— В тот раз я тебе не ответил. Но уже тогда среди наиболее вероятных кандидатур
— Наташа действительно относилась к Ивану Демидовичу… э-э… высокомерно и отчасти презрительно. Но! Это еще не повод для убийства! Посуди сам: какой здесь у нее может быть интерес? Тем более после того как Филиппова снова передали под опеку «транспортников»? Если уж и искать крысу, то в линейном отделе внутренних дел. Это они напрямую работали с адвокатом Кирсанова.
Выпалив свои аргументы, Прилепина вопросительно посмотрела на Андрея. Словно бы спрашивая: «Ну что? Я тебя убедила?»
Оказалось, что нет. Не убедила нисколько.
— Я вчера общался и с Димкой Лисицыным, и с его руководством. Версия московского следа, безусловно, имеет место. Но едва ли к ней причастны местные «транспортники». Для них Филиппов в качестве свидетеля был во всех отношениях беспроигрышным вариантом.
— Почему?
— Если бы Демидыч не опознал Кирсанова, они бы получили бонус от папаши юного мерзавца. Но если б наш старик пошел на принцип и дал-таки показания, то «транспортники» срубили бы палку и записали себе в актив раскрытие «глухаря». Логично?
— Отчасти, — признала Ольга и упрямо тряхнула непослушной челкой. — Вот только из непричастности одних вовсе не вытекает причастность других. Здесь я имею в виду Наташу.
— Вот далась она тебе! — досадливо поморщился Андрей. — Я и сам понимаю, что… что пока ничего не понимаю.
— И, тем не менее, спешишь обвинить человека в ужасных вещах!
— Северову я не обвинял. Я всего лишь хотел проследить за ее реакцией. Помнится, нечто похожее мы собирались провернуть в отношении негра в погонах из Следственного комитета. Вот только Зеча тогда оказался проворнее нас.
Выслушав аргументы ответные, Прилепина продолжила упрямо гнуть свою линию:
— По-моему, в данном случае реакция у Наташи была самая правильная. И я на ее месте поступила бы точно так же.
— А вот я бы на твоем месте не спешил с выводами. — Мешок затянулся сигаретой. — Натаха — великая актриса, уж поверь мне на слово!
— Верю. Кому как не тебе это знать?
— Не понял?
— Ну, у тебя же с ней что-то было?
— Это кто тебе нашептал? — ощетинился Мешечко. — Тарас? Или Джамалов?
— А чего ты так засуетился? Я же не предъявляю к тебе никаких претензий.
— И на том спасибо.
— Кушайте на здоровье. Словом, я не знаю, какая Северова актриса. Но, судя по всему… Наташа… она… Она тебя любит, Андрей. И, похоже, любит по-настоящему. А ты — либо не замечаешь, либо не хочешь этого замечать.
— А ты?
— Что я?
— Ты меня любишь?
— Люблю? — Ольга словно бы попробовала слово на вкус. После чего смущенно, не поднимая глаз, ответила. Не без доли чисто женского лукавства ответила: — Мне с тобой хорошо, Андрей. Хорошо и надежно.
— Но ведь это еще не любовь?
— Не знаю. Надо бы на досуге перечитать классиков… И вообще: «Ямщик, не гони лошадей!»
Теперь настал черед смутиться и Мешку, который только сейчас осознал, что занимается пошлейшим и банальным мужским вымогаловым.
— Извини, в самом деле что-то я того, зарапортовался… Слушай, Олька! Ты сейчас как, не очень торопишься?
— Вообще-то тороплюсь. Послезавтра Первое сентября, а у нас к школе еще ничего толком не собрано. Кстати, Андрей, ты позволишь мне во вторник приехать на работу часикам к двум? Вернее так: мне нужно у Демичевой отказной подписать и брелок с КТС забрать. Так я сначала Дениску на линейку в школу отведу, дождусь его — у них вроде как всего один урок будет, и потом, прямо из дома, к Александре Яковлевне поеду.
— Хорошо, позволю. Но при одном условии!
— И каком же?
— Мы с тобой сейчас все-таки заедем куда-нибудь и пообедаем. Вернее, — он посмотрел на часы, — уже почти поужинаем.
— По-моему, это называется шантаж?
— А называй как хочешь. Ведь суть от этого всё равно не меняется?
— Хорошо, поехали, — улыбнувшись, махнула рукой Прилепина. — Только не подумай, что я испугалась и повелась на твои ультиматумы. Просто я и в самом деле безумно хочу есть.
— А я безумно хочу наконец поставить машину и по-человечески нажраться! А еще… — Андрей лукаво взглянул на Ольгу и неожиданно притянул ее к себе правой рукой. — А еще я хочу тебя. — Нечеловечески хочу!
— Товарищ водитель, следите за дорогой, — смущенно уворачиваясь, попросила Прилепина.
— Слушаюсь и повинуюсь! Итак, мадам: куда направимся? «Европа», «Невский Палас»? Отель «Атлантик»?
— А можно на 1-ю Советскую?
— Запросто. Главное, чтобы там сыскалась платная парковка. Да, а что за местечко? Почему именно туда?
— Приедем на место — расскажу…
У Андрея запиликал мобильный. Посмотрев на высветившийся номер, он скривился как от лимона, но на звонок все-таки ответил:
— Слушаю!.. Да, я… Узнал… А что случилось?… Маша, да погодите вы рыдать! Толком объясните!.. Так… Какого числа это было?… А сегодня?… Ясно… Короче так, Маша. Из-за ваших рыданий я плохо усваиваю информацию, а посему: как быстро вы можете подъехать в район площади Восстания?… Минуточку. — Мешок обернулся к Ольге: — Случайно не помнишь точный адрес заведения в которое мы направляемся?
— 1-я Советская, 12. Заведение называется «Музыка крыш».
— Алло, Маша. Записывайте адрес: 1-я Советская, дом 12. Кафе называется «Музыка крыш». Что?… Знаете? Вот и прекрасно. Через сколько вы там сможете быть?… Хорошо, ждем.