Гоблины. Пиррова победа
Шрифт:
— Вот спасибо так спасибо!
— Ладно, проехали. Ты мне лучше вот что еще скажи: кто из наших вчера присутствовал в оперской при твоем разговоре с Мурманском?
— Холин. Женька Крутов. И опять-таки Северова.
— Опять-таки Северова, — рассеянно повторил Жмых.
— Но это еще ничего не значит. Девчонок элементарно могли вести из мурманского аэропорта. Да что там — могли и прямо из «Пулково» принять!
— Согласен. Вот только сам по себе факт наличия Северовой в этой тройке, мягко говоря, удручает…Э-эх, Натаха-Натаха! Знать бы сейчас, что у тебя на уме!
Узнав,
В Управлении кадров Конецкая заведовала архивом, в котором хранились и велись личные дела сотрудников так называемых «служб специального назначения, подчиняющихся непосредственно начальнику ГУВД», к числу которых относилось и подразделение «гоблинов». Как раз именно личные дела своих коллег с некоторых пор очень интересовали Наташу. Вернее сказать, одно дело одного коллеги…
— …Так у вас в отделе своя кадровая база должна быть? — продолжала недоумевать Лианка. В данный момент она стояла на допотопной приставной лесенке и рылась на пыльных полках, заставленных рядами папок. — Там бы всё и проверила.
— Да у нас база усеченнная. Там только самые общие сведения: родился-учился-женился, — картинно вздохнула Северова. Будучи готова к подобному вопросу, подробный ответ на него она сочинила заранее. — А всё это я про него и без того знаю. Но ведь самое интересное, оно в особой части личного дела копится. В той, с которой тебе никогда ознакомиться не дадут — ни во время службы, ни при увольнении.
Столь нехитрая мотивировка Конецкую вполне себе удовлетворила.
— Это точно. Там порой такие темки попадаются! Веришь-нет, я иногда беру с полки наугад первое попавшееся личное дело и с таким удовольствием читаю. Никаких детективов не нужно!
— Мне самое главное, чтобы там не детективов, а дамских романов не оказалось.
— Что, так сильно на душу запал?
— Не то чтобы сильно, но, раз замуж позвал, глупо было бы не воспользоваться. Мне ведь, Лианка, уже за тридцать, пора и о детях задуматься. Пока не поздно.
— Что верно, то верно, — вздохнула явно о своем подруга. — Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает… Вот, нашла ваших. Еще раз: как говоришь его зовут?
— Евгений Крутов.
— Смотрим на «К». Так: Ку-льчицкий… Во! Крутов! Есть контакт! — Лиана вытащила из ряда нужную папку и спустилась с небес на землю. — А ничего себе, симпатичный! — оценила она фотографию на титульном листе, но следом разочарованно выдохнула. — У-у! Так он что? Всего-навсего капитан? Да-а, Наташка, а ведь когда-то за тобой полковники увивались!.. Э-эх, доля наша, долюшка… Не общаетесь, с Турвиненкой-то?
— Нет, — сказала как отрезала Северова.
— Я ведь тебя сразу предупреждала — тот еще кобель! А, впрочем, все они одним миром. С такими, как Турвиненко, бабе надо ухо востро держать! Так, чтобы сначала брачный контракт и лишь затем — половой акт!
— Ладно, Лианка, кончай уже меня воспитывать. Давай папку.
— Держи, изучай своего благоверного. Я потом сама, на досуге, тоже почитаю. Короче, я пошла в кофейню. Полчаса тебе хватит?
— Вполне.
— Но учти! Я тебя тут закрою, а то мало ли кого черти принесут. Тут ведь у меня всё сплошь секретное либо совершенно секретное.
— Без проблем. Закрывай, — отмахнулась Наташа.
Едва дождавшись ухода подруги, она уселась за стол, положила перед собой папку с личным делом капитана милиции Крутова и принялась нетерпеливо листать страницы…
Северная ж/д,
ж/д перегон Чупа-Лоухи,
18 сентября 2009 года,
пятница, 17:12 мск
К началу шестого обещанное Мешку «приглядывание за девочкой» со стороны старшего сменного наряда милицейского сопровождения поезда «Мурманск-Санкт-Петербург» сделалось просто невыносимым. Прапорщик Монахов, любезно предоставивший Ольге целое купе в штабном вагоне, заглядывал к ней буквально каждые полчаса и всякий раз изобретал какой-нибудь повод, дабы задержаться в этом самом купе подольше. Он разливался перед Прилепиной соловьем, травил несмешные байки, отпускал балансирующие на грани пошлости комплименты и постоянно пытался угостить ее водкой, дабы закрепить приятное знакомство. Наконец, Ольге это окончательно осточертело, и она, воспользовавшись временным отсутствием Монахова, направилась в седьмой вагон, навестить Юлю.
Постучавшись в купе, она толкнула тяжелую дверь, и в нос тут же шибануло запахом всяческой вкуснятины так, что Прилепина невольно сглотнула слюну. На нижних полках, комфортно рассевшись, обедало почтенное семейство — бабушка, мать и маленькая девочка лет пяти. Обедали обстоятельно — жареная кура, вареный картофель, яйца, сыр, йогурты.
Ольга поспешно отвела глаза от всего этого великолепия и потрясла за плечо спящую на верхней полке Нежданову:
— Эй, засоня, просыпайся! Сколько можно дрыхнуть?
— А сколько времени? — не разлепляя век, спросила Юля.
— Шестой час. Ты спишь уже почти одиннадцать часов.
Нежданова открыла глаза и сладко потянулась:
— Ой, хорошо-то как! Обожаю спать в поездах! — Она невольно скосила глаза вниз и зашептала завистливо: — Какие запахи, с ума сойти! Есть охота!
— Я для того за тобой и зашла. Спускайся, сходим поужинаем. У меня после покупки билета еще полторы тысячи осталось.
— Супер! — Девушка обрадованно спрыгнула с полки. — Я готова!
— Хотя бы сходи умойся, а потом подгребай в вагон-ресторан. Я тебя там подожду.
— А где тут вагон-ресторан?
— Здрасте-приехали! Мы же с тобой мимо него проходили! Между седьмым и восьмым вагонами. Следующий, короче. Всё, давай бегом…
Северная ж/д,
ж/д перегон Лоухи-Амбарный,
18 сентября 2009 года,
пятница, 17:54 мск
Как известно, в обычном ресторане на полторы тысячи особо не разгуляешься. И в этом смысле цены в вагоне-ресторане оказались вполне себе сносными. По крайней мере изголодавшимся барышням удалось не только утолить голод солянкой и сосисками с горошком, но даже и прикупить в качестве десерта литровую коробку неважнецкого, но зато дешевого вина «Изабелла». Кою они в данный момент и упромысливали, ведя неспешные разговоры за жизнь. Как некогда спел известный рок-кулинар: «И двое сошлись не на страх, а на совесть, колеса прогнали сон…»