Год 1942
Шрифт:
В корреспонденции по причинам, о которых я уже писал, не назван фронт и, естественно, имя командующего - это был К. К. Рокоссовский...
* * *
Спецкоры пишут, главным образом, о материалах, которые посвящены войскам, ведущим наступление. Не прекращаются публикации и о тех, кто защищал Сталинград на его улицах, в кварталах, домах. Им сегодня посвящена передовица "62 армия" - ее воинам, командующему генерал-лейтенанту В. И. Чуйкову. О боях 62-й армии за город на Волге Василий Иванович, будучи уже маршалом, после войны написал книгу. В силу своего характера, он был сдержан в оценках действий своих войск, тем более собственных.
"...62 армия - одна из самых юных по возрасту и уже самых заслуженных по своему воинскому умению...
Она пришла к Сталинграду в те дни, когда лишь тоненькая цепочка наших войск преграждала вражеским дивизиям путь в город. Способность к молниеносному маневру - вот первое, что показала 62 армия в то критическое время. Только гибкая маневренность могла спасти тогда положение. И армия искусно перебрасывала свои батальоны, полки но фронту, не боялась снимать части с одного участка и направлять их туда, где они были более необходимы именно в этот момент. Армия умело затыкала бреши, в которые уже готова была хлынуть вражья сила, ломала клинья неприятеля, заставляла его лихорадочно метаться по всем направлениям перед только еще создававшейся линией городской обороны...
Отражая атаки противника, части 62 армии сами атаковали его, делали смелые вылазки, забирали инициативу в свои руки и принуждали врага к обороне. 62 армия навеки оставила в истории военного искусства не только образцы ведения активной обороны, но и саму себя в целом как необычайный воинский организм, выработавший совершенные, еще никогда не применявшиеся формы уличных боев... Проходя суровую школу военного опыта, молодая армия одновременно создала своими действиями университет городских боев".
Заключительные строки передовой статьи:
"Слава 62 армии переживет века. Пройдут годы. Зеленой травой зарастут развороченные снарядами поля сражений, новые светлые здания вырастут в свободном Сталинграде, и ветеран-воин с гордостью скажет:
– Да, я сражался под знаменами доблестной шестьдесят второй!"
После Сталинграда 62-я армия, преобразованная в 8-ю гвардейскую, прошла славный путь до самого Нерлина. Но не будет преувеличением, если скажу, что Сталинградская битва была в созвездии ее побед самой яркой звездой!
В сводках Совинформбюро сообщается, что наши войска продолжают вести наступательные действия на Центральном фронте. Собственно говоря, такого официального названия фронта нет. Был он в первые месяцы войны, затем его упразднили, вновь создали лишь в феврале сорок третьего года. Операцию в этом районе проводят войска Западного и Калининского фронтов. Но но тем же причинам, что и в Сталинграде, их участие в ней засекречено.
Я уже говорил о материалах, переданных нашими спецкорами с этих фронтов. Хочу подробнее рассказать об очерке Симонова "Мост под водой". Мне принесли вчера уже сверстанный очерк. Он занял три колонки. Когда я увидел его название, удивился: что это за странный мост, претендующий на такую большую площадь в газете? А прочитав, понял, что мост этого заслуживает.
Вот его история. Перед началом наступления дивизия генерала Мухина решила построить для танков мост через реку ниже уровня воды сантиметров на пятьдесят, да так, чтобы он не
В одном месте река делает излучину, и с нашей стороны подходил к ней овраг. Отсюда можно незаметно подтаскивать бревна, переправляя их вниз по течению до того места, где должен быть мост.
Так и было сделано. Сколько надо было мужества и героизма, чтобы в холодную ночь, по грудь в воде, перетаскивать бревна на тот берег, а потом вплавь, толкая их, идти по течению?
К началу наступления невидимый противнику мост был готов, по нему переправились танки и пошли в бой.
Рассказал эту историю Симонов с прекрасным знанием деталей боевой работы строителей моста. Хороши в очерке портретные зарисовки, раскрыты и душевные переживания людей.
– Если писатель сам не строил вместе с саперами мост, то дневал там и ночевал, так здорово написано, - сказал мне командир дивизии генерал Мухин, успевший прочитать очерк Симонова.
А встретился я с генералом в воскресный день. Он был выходным для газеты, и я решил съездить в район боев, под Ржев. Добрался я по Волоколамскому шоссе быстро и сразу же нашел наших корреспондентов в лесу. Застал их в тот момент, когда они, задрав головы, смотрели на немецкие самолеты, искавшие свои цели. Дангулов и Зотов, как и я, были в белых кожушках, а Симонов, вопреки всем законам маскировки, - в черном. А через плечо на ремне у него висела свернутая палатка. Увидев мой удивленный взгляд на его необычную экипировку, он объяснил: знал, мол, куда еду, не первый раз здесь. В этих краях все освобожденные села превращены в развалины. Где переночуешь? Вот палатка в случае чего может пригодиться.
Спецкоры привели меня на КП командира дивизии, и там я услышал оценку симоновского очерка. Генерал объяснил обстановку.
Наше наступление заглохло. Противник оказывает сильное сопротивление, подбрасывает резервы, переходит в контратаки. Ждать новостей на фронте вряд ли можно было. Я возвратился в Москву, захватив с собой Симонова. А Дангулову и Зотову сказал, чтобы они побыли здесь еще немного, наскребли материал для газеты и возвращались в редакцию. Вернулись они через три дня, но нового ничего не привезли. Что ж, и такое у нас бывало.
Симонов сделал, пожалуй, больше всех. Я имею в виду еще один его очерк "Декабрьские заметки". Он состоит как бы из отдельных новелл, связанных между собой. Дорога войны из Москвы до Ржева. Поле боя под Ржевом. Командный пункт командира дивизии Мухина, генерала "большой смелости, большого умения и большого сердца". Сорокапятилетний санинструктор Губа, стеснявшийся написать своей Аксинье, что на "старости лет" он вступил в партию... Это все как бы внешние приметы фронтовой жизни. Но есть у человека и внутренний мир, думы, чувства, с неизмеримой силой обострившиеся на войне, и проникнуть в их глубины дано только большому писателю.