Год 50-й: Расти из пепла
Шрифт:
Фактически все противники нашей компании теперь находились не в форме, и дядя Изя подходя к каждому, закреплял достигнутый результат ударами дубинки. Возчики, сидевшие за другими столами, не вмешивались, они были трезвыми, и ссорится с любой противоборствующей стороной им было не с руки, они только помогли вынести тела и наказали двум перепуганным подросткам, охранявшим возы пришельцев следовать далее по маршруту, от греха подальше. Вскоре и остальные возчики уехали, и полупьяная компания под водительством Дяди Изи решила отметить славную победу. Тут же появились две подавальщицы, которые выполняя уже роль дам наших героев, скрашивали своим присутствием маленькое общество…
Для успешного завершения дня Толик достал из погреба бочонок с особым, по его словам, коллекционным первачом, который он уже выдерживал энное количество лет, и все черпали его кружками прямо из бочонка. Все плясали, пели песни, потом Юра почему-то очутился сидящим на коленках у толстозадой Дульсинеи, и она видимо, принимая его за свое дитя, укачивала его, как ребенка, исполняя соло колыбельной песни…
Юра проснулся от удушья, его тощую грудь придавливала чья-то мощная рука. Тяжелая женская ляжка горой возвышалась над хилыми чреслами химика. Ему нестерпимо захотелось во двор. Юра понял, что если не выберется, то журчать придется под себя, и отчаянно завозился, выбираясь из захвата.
– Милый ты куда? – пробормотал сонный голос. Юра, схватив лампу, выскочил в коридор и только там поджег ее. В свете разгорающегося фитиля ему открылась картина вселенского хаоса, царившая в трактире. Повсюду валялись черепки битой посуды, какая-то солома покрывала половину пространства пола. Рядом с лестницей на второй этаж, раскинувшись в вольной позе, возлежал Толик, крепко сжимавший в руке кружку, от него к бочке, стоявшей у стола, протянулась широкая полоса пролитого спиртного.
Юра нетвердой поступью стал спускаться по лестнице со второго этажа, и тут нога попала в какую-то склизкую дрянь, и он кубарем полетел вниз. Лампа при этом упала точьнехонько в ополовиненный бочонок с первачом.
Юра, завершивший свой полет, увидел языки синего пламени, поднимающиеся из бочонка, и широкую реку огня, быстро ползущую к Толику…
– Горим, – тихо пискнул химик, и попытался оттащить Толика от пламени, – Горим! – закричал он уже во всю силу своей глотки, вытаскивая бесчувственного трактирщика на свежий воздух. Пламя ярилось уже на лестнице, и Юра, обежав здание гостиницы, стал кричать, взывая ко всем живым, и они не замедлили посыпаться сверху.
Юра облегченно увидел свою Дульсинею, Митьку и его подругу. Которые незамедлительно поспрыгивали с небольшой, в общем-то, высоты. Потом долго искали Изю, оказалось, старый ночью уполз в свою лавку, предоставив более молодому поколению разбираться с дамами.
Вот так красиво обрисовал события Юра.
– Ну а трактирщик? – спросил я.
– Трактирщику скормили версию его собственной вины, да они не первый раз горят, так что горевал только до опохмела, а потом жизнь опять показалась в радужном цвете, они же с Изей компаньоны, у них еще лавка осталась…
Я потянулся за котелком и долил себе чайку.
– Так, мужики, у меня новости тоже есть, разборки с Совхозом придется нам отложить, – и я рассказал о наших новых заботах.
– Интересная ситуация, – сказал Юра, задумчиво поглаживая расцарапанную щеку.
– Так эти лемминги двигаются с юго-запада? Но тогда первым разорению подвергнется Совхоз, и это событие может изменить наши планы, да, а вот дальше, как они пойдут, какова ширина фронта движения? – бормотал он вроде для себя.
– Ладно, Юра, не заморачивайся, завтра с утра соберемся и поедем оборонять добро возможных союзников.
Ночью мне снилась Настя, девочка с Рябинового хутора и так мне с ней было хорошо, что утром проснулся во влажных штанах. Да-а, надо решать эту проблему.
Ребятам даже позавидовал – съездили, разгрузились, хоть подавальщицы не бог весть какой товар, но все ж облегчение. Вот еще парадокс лошадь имею, а почти все время вожу в поводу, вот как сейчас пробираемся по лесу, Ворон уже кажется, привык, и не спотыкается о каждую валежину, но все же обидно, хочется галопом по лугу или дороге, чтоб ветер в ушах и слезы из глаз от встречного воздуха. Наконец вышли из леса, и кони неторопливой рысью (я то один, а ребята на Соловую вдвоем взгромоздились), попылили напрямки к Гадючьей балке.
Подъехали к месту встречи уже заполдень, подготовительные работы уже были завершены, скрады искусно замаскированы под ветками деревьев, а сами труженики полдничали.
– Ба! Знакомые все лица. – Рядом с Ефимычем на пригорке стоял Верста, с видом полководца обозревавший в бинокль заречные просторы. Пришлось здороваться.
– А, здравствуй, здравствуй, вояка, слышали про ваши дела, у нас тоже стычка с совхозными была. Сынка совхозного старосты не добили. Вот он со своими, после разборки с твоим дедом, к нам пожаловал. Ну и получил по сусалам, пятерых положили, – хвастал рыжий.
– А своих?
– Что своих?
– Своих сколько положили?
– Да он налетел неожиданно, мы и заставы не ставили, – посмурнев, признался Верста.
– Мы тут прикинули, как оборону держать будем, – увел разговор в сторону Ефимыч. У Лосиного брода, как в самом мелком месте реки, антоновские поставили скрады, здесь самое узкое место для переправы, а дальше вдоль реки поставим цепочку дозорных…
– Нет, Ефимыч, я предлагаю конных дозорных послать на ту сторону, а напротив совхоза поставить скрытный пост где-нибудь на пригорке, хотя бы у того оврага, где мы девку с парнем допрашивали (это я Версте). Как только кабаньи мутанты дойдут до Совхоза пост нас предупредит.
– Да инициатива наказуема… Старшие согласились с моим разумным предложением и послали в дозоры нашу троицу.
Порешили – Митьке сидеть в секрете у Совхоза, а я с химиком в конном дозоре поглядывать. Ночь, блеск воды в лунном свете, и мы с Юрой едем вдоль берега на переправу, вообще река у нас не широкая, в самом узком месте у Гадючьей балки всего метров двадцать, но почти везде в два человеческих роста глубиной, поэтому и едем к Лосиному броду, Митька убежал еще днем, только сейчас наверное добрался до совхозных окрестностей. Юра в седле держится неплохо, туманно говорит, что была практика.
– А почему ты думаешь, что лемминги пойдут именно здесь, может после Степного они свернули на восток или на запад? – прервал он молчание.
– Нет, за Степным что на запад, что на восток болота и топи, так что им прямая дорога сюда, да и беженцев нет, значит лемминги уничтожили поселок. Ты лучше мне вот что скажи. Почему животные, ну хотя бы эти твари быстро расплодились после катастрофы, а люди нет, я же в книжке читал, что пятьдесят лет назад животные вымирали, а теперь вроде вымирают остатки людей?