Год девственников
Шрифт:
Когда они поднялись еще на один лестничный пролет, Джо оглянулся на своего младшего брата, которого любил, как родного, и печально подумал: „Она, а не мама, как она заставляла себя называть". И хотя трещина, что пролегла между Доном и матерью, была еще не видна, он чувствовал: скоро она станет слишком заметной. Джо, конечно, испытывал какие-то чувства к женщине, заменившей ему мать, и он совершенно не желал видеть, как она страдает оттого, что единственное существо, которое она любила, покидает ее. И если бы просто любила – любовь этой матери
– Что это значит? – Дон первым подошел к кровати, на которой Стивен свернулся калачиком, как ребенок, закрыв лицо руками; колени почти под подбородком. – Посмотри на меня, Стив. Ты хочешь испортить нам весь день?
Длинные руки и ноги, казалось, зашевелились одновременно, и тело оперлось о деревянную спинку кровати, а губы дрогнули и пробормотали:
– Нет, Дон, нет. Но я хочу пойти на свадьбу. Можно мне, Джо? Можно, Дон? Ну, может быть, можно?
Сидя на краю кровати, Дон тихо сказал:
– Я хочу, чтобы ты был там. Мы все хотим, чтобы тебе разрешили. Но ты ведь знаешь, что произошло в церкви в тот раз. Хотя, во всяком случае, свадьба закончится очень быстро. – Дон щелкнул пальцами. – Тогда ты и увидишь Аннетту в хорошеньком платье, и, придя в дом, она первым делом закричит: „Где же Стив?" Она всегда уже с порога зовет тебя, разве нет?
– Я… я не буду себя плохо вести, Дон, честно. Посмотри, за ночь я ничего не сделал, посмотри же. – И быстрым движением он откинул простыни. – Все сухо.
Джо отвернулся от кровати, делая вид, будто смотрит в окно. Сердце его сжималось при виде того, как здоровый мужчина становится ребенком. Что будет с этим мужчиной… этим дитем, когда они с Доном уйдут из дома, жить в котором стало невыносимо. Конечно, здесь всегда останутся Мэгги и отец… Но отец весь день занят делами и большинство вечеров – тоже. А Мэгги молодая еще женщина… Он всегда подозревал, что все эти годы ее удерживало здесь что-то кроме Стивена. Но это было лишь подозрение. Вообще-то, их дом трудно назвать счастливым. Но, даже сознавая это, он испытывал своего рода благодарность. Как-никак своим воспитанием он обязан этому дому. Иначе он не занимал бы такое положение сегодня. И все же – следует ли ему быть благодарным за ту боль, которая терзала его в эту минуту? Два года назад он представлял себе, что этот день мог принадлежать ему. Но два обстоятельства: Аннетта и отец, в основном – отец, вмешались в его жизнь.
Джо посмотрел в окно на дорогу. Фургон с цветами уехал. На его месте находился „бентли". Джо удивился: он не мог вспомнить ни одного знакомого, у которого был бы „бентли". Глаза его изумленно расширились, когда какой-то мужчина („Шофер", – подумал Джо) открыл дверь автомобиля, чтобы помочь выйти женщине. Затем лицо Джо растянулось в улыбке и он воскликнул:
– Тетя Фло!
Никто не ждал, что она приедет так рано. Затем глаза его расширились еще сильнее и он позвал:
– Дон, Дон, пойди-ка сюда на минутку! Когда Дон подошел, Джо указал на дорогу, где женщина, одетая с большим вкусом, разговаривала с мужчиной, которого он принял за шофера.
– Посмотри-ка на это. Что ты скажешь?
И когда мужчина взял женщину под руку и зашагал к дому, Джо и Дон посмотрели друг на друга с крайним весельем.
Схватившись за голову, Дон простонал:
– Боже мой! Нам только этого не хватало. Мама будет рвать на себе волосы.
– Спустись к ней и предупреди, а я пойду встречу их. – Но у двери Джо повернулся и, погрозив Стивену пальцем, сказал: – Теперь будь хорошим парнем. Иди и прими ванну. И не забудь надеть хороший костюм. И еще… Да, можешь спуститься вниз. Слышишь?
– Да, Джо. Конечно.
– Это все. Будь хорошим мальчиком.
– Да, Джо.
Джо повернулся и заспешил к лестнице. На первом этаже он остановился около двери в спальню. Дон держал мать за плечи и повторял:
– А теперь прекрати! Прекрати! Здесь должно быть какое-то объяснение…
– Объяснение? – Мать повысила голос: – Он черный!
Дон метнул обеспокоенный взгляд на Джо. Тот бежал к лестнице. Затем Дон заставил мать войти обратно в комнату и, закрыв дверь, произнес:
– Теперь послушай, мать. Если ты будешь устраивать сцены, ты все испортишь. – Он подтолкнул ее по направлению к шезлонгу возле кровати. – Садись.
– Нет, нет, оставь меня в покое! Ох, что я говорю! Просить тебя, моего единственного, оставить меня в тот день, когда ты и так меня оставляешь!.. И она… она это сделала специально, нарочно. Да, да, нарочно! – Все ее тучное тело содрогалось, словно подтверждая каждое слово. – Она всегда старалась рассердить меня, так или иначе. И теперь она пришла сюда с… с черным мужчиной!
– Но ты пригласила ее. И почему? Потому что она сказала, что ее будет сопровождать адвокат. Вот и разбирайся сама.
– Он не может быть адвокатом! Он черный!
– Мама, не будь так наивна.
Она отвернулась и стала ходить по комнате.
– Это проделки твоего отца. Да, да, так и есть. Они, должно быть, встретили друг друга в Лондоне. А о ней я не слышала ни слова все эти годы, с тех пор как умер Гарри. Пять лет или даже больше. И вот Дэниел приезжает домой и начинает рассказывать, что дела у нее идут превосходно, что она работает в офисе на одного адвоката. Он должен был мне сказать, что адвокат – негр. Он нарочно мне сказал! Твой отец злой, очень злой человек!
– Успокойся, мама.
– Не успокоюсь. И еще я скажу тебе одну вещь. Да, скажу. Это твой отец виноват, что сегодняшний день наступил.
– Что ты имеешь в виду?
– Да то, что сказала: он хотел разлучить нас и он сделал это. Ты и сам это знаешь.
Конечно, он знал. Знал, что все устроил отец, и благодарил Бога за это. Но ему пришлось соврать:
– Это совершенно смехотворно. – Затем он, однако, сказал правду: – Я люблю Аннетту. Я люблю ее очень давно. Я так мучился, когда решил, что она влюбилась в Джо. Ты ведь тоже так считала? Да?