Год дурака

Литтмегалина

Может, Женька и был прав, но я все же подумала, что ему бы поменьше следить за чужим весом и подумать о собственном.

Заготовился он, действительно, весьма основательно, и мне стало стыдно за себя и нас всех, пришедших на готовое. Мы перетаскали в комнату буженину, жаркое, жареную курятину, запеченный картофель, салаты, фрукты в фарфоровых посудинах, изображающих лебедей. Еда пахла сногсшибательно, что я уловила даже с моим плохо функционирующим носом. Но больше меня интересовал алкоголь. Я надеялась, он поможет мне снять напряжение.

Мы расселись (я устроилась как можно дальше от Ксении). Проигнорировав винные бокалы, все сразу схватились за рюмки (видимо, не одна я чувствовала себя не в своей тарелке). Заплескала прозрачная жидкость, внушая мне надежду, что вечер в итоге может оказаться не таким уж плохим.

— Я не пью, я не пью, — засуетился Федя.

— Одну каплю, за встречу.

— Нет-нет-нет!

Зазвякали рюмки. Кто-то приложился от души, и на скатерть брызнуло стекло. После первой все заулыбались, после второй, последовавшей незамедлительно, порозовели и внезапно сделались общительными. Все, кроме меня. Поперхнувшись, я стала ярко-багровой, а затем вдруг стол резко поднялся, и я не сразу поняла, что это моя голова качнулась вперед. Я услышала, как Леночка звенящим голоском рассказывает про салон, где она работает и где познакомилась со своим Антошей:

— Он был моим лучшим клиентом и стал моим лучшим мужем… В смысле, после этих… козлов.

Она продолжала и продолжала, сопровождая каждое слово активной жестикуляцией. Особенно старалась ее правая рука, на безымянном пальце которой поблескивало колечко с камушком. Слова становились все менее разборчивыми, и вдруг все слилось в одну звенящую трель. Вокруг моей головы возник ореол. Он был мягкий и пушистый, как кроличья шапка.

— Сонь, а ты как? — меня подпихнули в бок.

— Я? Что? — я с трудом подняла голову. Опять эти пристальные взгляды.

— Работаешь кем?

Сказать правду или соврать? Врать не хорошо, но… Мысли почему-то вязли, как мухи в меду. И как я умудрилась так ужраться с двух рюмок?

— Ириной, — ляпнула я.

— Что?

— То есть, я хотела сказать, с Ириной, — я нервно сцепила под столом пальцы. — Это моя помощница. Я выбрала помощницей блондинку модельной внешности, потому что у меня нет комплексов. Это очень важно чтобы все знали, что у меня нет комплексов.

Кажется, это было не очень хорошо. Зачем вообще так много слов?

— Ты одна, замужем или с кем-то встречаешься?

С такими вопросами уже не до честности.

— Конечно, встречаюсь, — я попыталась сфокусировать взгляд, решив, что это придаст мне искренний вид. Над столом полз туман. Клубился, как смог. — Я слишком молода для замужества.

— И как его зовут?

Вот уж не думала, что их любопытство зайдет так далеко. «Роланд. Джейсон. Ранульф. Даллас. Натаниэль. Да что такое, хоть бы одно нормальное имя припомнить!»

— Эрик.

— Он что, иностранец?

— Да, — я перевела взгляд на блюдо с фруктами.

— Моя жена тоже иностранка, француженка, — решил поделиться Женька. — Вот она.

Он достал из нагрудного кармана фотографию, на которой красовалась светловолосая женщина, похожая на Хайди Клум.

— Красивая, — похвалили одноклассники, но не успела я облегченно вздохнуть, допрос продолжился: — Откуда твой Эрик?

— Из Кардинии, — брякнула я.

— Это еще где?

Там же, где Кистран, Средиземье и Страна Чудес. Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу. Я небрежно дернула плечом.

— Все знают, где находится Кардиния.

— А где он работает?

Вот привязались… «Он пират. Он лэрд шотландского замка. Он шериф. Он работает герцогом, то есть он герцог и вообще не работает. Аа-ха-ха, я читаю слишком много любовных романов!»

— Он наемник, — этот вариант казался мне приемлемым до той секунды, как я произнесла его вслух.

— То есть?

— Он… э-э… адвокат, но не просто адвокат. В смысле, он идет только если хорошо попросят. Всякие крутые шишки. Березовский там, или Абрамович, — обе фамилии были постоянно на слуху, но я едва знала, кто это.

— Такой способ заработка не назвать высокоморальным, — заметила Кораблева.

— Вопрос морали, связанный с профессиональной деятельностью, достаточно сложен, — вступилась я, обиженная за своего несуществующего парня. — Крестоносцы убивали людей. Ниндзя убивали людей. Но… — тут я поняла, что понятия не имею, что хочу сказать. И можно ли считать ниндзя профессией? — Но, что бы ни делал адвокат, как минимум, у него есть адвокат. То есть он сам адвокат. То есть он сможет защищать себя в суде, даже если у него не будет адвоката. То есть… да-а, — мне захотелось сползти под стол и лежать там, пока все не напьются до полного отшиба памяти, после чего можно будет притвориться, что я ничего и не говорила.

Отказавшись от следующей рюмки, я налегла на салат в надежде, что мое сознание прояснится. Мне приходилось прикладывать массу усилий, чтобы меня не клонило из стороны в сторону. В то же время меня мучило опасение, что на самом деле меня не шатает, но я шатаюсь, когда пытаюсь изобразить, что сижу смирно. Подперев тяжелую голову ладонями, я терзалась самыми нелепыми теориями, начиная с того, что Ксения меня злодейски отравила, и заканчивая тем, что в моей голове лопнула аневризма и сейчас кровь затапливает мой мозг, как вода трюмы Титаника. Может, проблема в водке? Но ее пили все, кроме Феди, и они в норме (если считать алкогольную интоксикацию нормой). Это даже страшно…

Женя начал рассказывать давнюю историю, как они с Федей глушили за школой бытовой растворитель, а потом их нашла директор — в отрубе, залитых блевотиной. Федя постоянно перебивал его: «Но теперь я не пью! Ни капли! Даже одеколоном не пользуюсь!» Ксения громко, неестественно смеялась. «А мой Антоша никогда не пьет», — вставила Леночка. «Да он ВЕРБЛЮД!» — грохнул Женя, и все почему-то заржали.

Мне здесь не место. Зачем я только приехала? Я встала из-за стола. Меня покачивало, но я попадала в такт музыке, как будто пританцовывала. Женя успел сменить тему: «А еще у меня есть еж! Вот такой! Прямо так и живет! Ходит везде!» Внезапно передо мной возникла Ксения, глаза которой сияли, как у призрака, охваченного жаждой мести. В одной руке она держала тарелку с мясом, а в другой — пластиковую бутылку с кетчупом. Ксения направила бутылку на меня и надавила.