Год дурака

Литтмегалина

— Извините, вы не подскажете… — обратилась я к прохожей, но она проволокла свое грузное тело мимо, даже не глянув в мою сторону. Ну и ладно, от бесед с такими особами добра не жди.

Вон еще человек идет. Когда он приблизился, я посмотрела ему в лицо. Пожалуй, и на этот раз мне следует воздержаться от коммуникаций.

— Козочка, милая, — обратилась я к кроткому животному. — Где я нахожусь?

Я доблестно попыталась самостоятельно отыскать выход в нормальный мир, но мои поиски закончились вместе с прочностью моей босоножки. И тогда я села на один из заготовленных для колки на дрова чурбанов и позвонила единственному человеку, который мог согласиться мне помочь.

— Эрик, пожалуйста, прости меня. Я не должна была так говорить о твоей матери, и…

— Что у тебя произошло? — после недавней ссоры голос Эрика звучал холодновато.

— У меня порвалась босоножка, и телефон вот-вот разрядится, и… я не знаю, где я.

— То есть?

— Ну, это где-то в получасе ходьбы от телецентра, и тут все очень деревенское на вид.

— Еще что?

— Здесь коза, — телефон вырубился, помешав Эрику высказаться насчет моего несомненного таланта давать ориентиры.

Через полтора часа меня, впавшую на бревнах в кататонию, привели в сознание звук и ослепительный свет фар подъезжающего такси.

— Ты не перестаешь поражать меня, — заявил выпрыгнувший из машины Эрик. У него было мрачное выражение на лице и веселая морда Багза Банни на футболке.

— Это потому, что я такая удивительная женщина, — кисло пошутила я.

— Нет, это потому, что ты чудо гороховое, — Эрик был суров, но справедлив. — Нельзя делать закон Мерфи основным законом своей жизни.

— Что за закон Мерфи?

— «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет». И что за хламида на тебе?

В такси Эрик положил свою тяжелую усталую голову на спинку сиденья и заморгал, пытаясь не заснуть.

— Прости, наверное, счетчик много накрутил, пока вы меня искали. Я верну деньги.

— Не нужно. Мне хорошо заплатят за проект. К тому же ты так заботилась о нас, пока я был занят работой.

Я широко улыбнулась. Не то чтобы я ждала благодарности, но она в любом случае приятна.

— Ты закончил проект?

— Ровно за минуту до твоего звонка, — Эрик посмотрел в окно. — Скоро будем дома.

— Эрик, — я вцепилась ему в руку, — я не хочу домой!

— Почему?

— Лучше бы я была прокладкой. Или памперсом. Если сейчас я окажусь в тишине своей квартиры, я начну думать обо всем, что я натворила, и просто умру от стыда.

— Если бы от стыда умирали, никто не пережил бы подросткового возраста, — возразил Эрик, но попросил остановить машину возле кафе.

— Соня, что ты будешь?

— Салат с морепродуктами.

— Два таких салата, пожалуйста.

— Эрик, как ты думаешь, я могу запретить им трансляцию выпуска с моим участием?

— А ты подписывала бумаги?

— Да…

— Тогда, скорее всего, у них все схвачено.

— Что пить будете? — спросила официантка.

Я печально посмотрела ей в глаза.

— Водку. Принесите сразу целую бутылку.

У Эрика были свои причины для печали:

— Кофе. У вас маленькие чашки?

— Да.

— Тогда четыре. И перелейте в кружку.

В последующие три часа я подливала водку и проливала слезы.

— Мама убьет меня…

— Соня, судя по тому, что я узнал о твоей маме, она убьет тебя вне зависимости от.

— Может, она подобрела бы, если б иногда купалась в бассейне с парнями, как твоя?

— Я видел эту фотку. Мамин салон устроил для сотрудников корпоратив в бассейне. Моя мать обучает новичков для всей сети, и те парни, чтобы были с ней, Соня, все геи.

— Да?

— И, как ни странно, мясо, тушеное с овощами и творогом, получилось ничего, тем более что я помешал ей добавить сгущенное молоко. Нам с Деструктором понравилось.

— У вас крайне оригинальная семья, — рассмеялась я, наконец прекращая плакать. — А в симорон я больше не верю.

— Что смогло тебя образумить?

— Он не спас меня от очередной лужи.

— Наверное, ты просто не нашла нужный ритуал…

— Молчи.

Он выглядел таким красивым в этом тусклом свете. Золотистые волосы. Кожа.

— Эрик, мне так тебя не хватало. Все это время я как будто прожила на дне темного, сырого колодца.

— Мне тоже тебя не хватало.

Когда фаза признаний сменилась фазой отсутствия связной речи, Эрик отвез меня домой.

В девять утра я проснулась в своей квартире. Горло жгло от жажды, язык казался странно распухшим. Медленно и плавно продвигаясь в кухню, я наткнулась на Эрика: он отключился прямо на коврике в коридоре, так и не добравшись до постели.

— Эрик, позволь я отведу тебя домой.

Я отперла дверь в соседнюю квартиру и помогла Эрику перейти, причем во время этой операции не проснулся не только дрыхнущий без задних ног Деструктор, но и сам Эрик. Оказавшись под одеялом, он сразу свернулся клубочком. Глядя на его сомкнутые веки, я вдруг осознала то, чего не замечала все это время: однажды, в первой половине этой весны, Вселенная действительно меня услышала.

Всю субботу мы с Эриком лениво подвывали Кайли Миноуг, вместе с сердитым Деструктором дремали под фильмы и ничего больше не делали. В воскресенье, в восемь часов вечера, вышел выпуск «Большой терки» с моим триумфальным участием. В 21.05 позвонила моя мама.

— Позорище, — сказала она. — Я не знаю, как мне завтра идти на работу.

Все было бы не так плохо, если бы этим она и ограничилась, но она, разумеется, продолжила. По завершении разговора я долго сидела и смотрела в пространство, пока в комнате сгущались сумерки.