Год, когда мы встретились
Шрифт:
– Ладно, Джейми, спасибо, – обрываю я и устало тру лицо рукой.
– Ну так чего ты поехала? – уже не так резко спрашивает она.
– Она волновалась за нее, – вступается Кевин. – Это же очевидно.
– А сколько вы там были, Хизер? – мягко спрашивает Санди.
– С пятницы по понедельник, – улыбается ему Хизер.
Он кивает, обдумывая ее ответ.
– Хорошо съездили?
– Супер! – ухмыляется она.
Санди смотрит на меня с неожиданной нежностью. Вообще все смягчились, кроме папы. Он злобно тычет пальцем в клавиатуру на мобильнике и время от
– Я просто… она ведь никогда… понимаете, это первый раз, что она… да еще с… – Я мямлю, и все терпеливо меня слушают. Наконец поднимаю глаза на Хизер: – Я была не готова тебя отпустить.
И все, первая слезинка сползает по щеке. Смахиваю ее, пока не доползла до подбородка.
У Хизер на щеках проступает румянец, и она застенчиво произносит:
– Я никуда не ухожу, Джесмин. Я тебя не оставлю. Ты из-за меня пропустила собеседование?
Вторая слезинка. И еще одна. Я быстро утираю их, опустив глаза, не хочу ни на кого смотреть.
– Прошу прощения, вы не против, если я отлучусь?
Никто не отвечает. Никто не чувствует себя вправе решать.
– Знаете, Санди, а я про вас слышала, – вдруг говорит Каролина, поборов свое похмелье, чтобы прийти мне на помощь. – Я Каролина, подруга Джесмин.
– Очень приятно.
– Я придумала идею сайта, и она мне с ним помогает.
На что я невольно ухмыляюсь, но умудряюсь промолчать.
– Ты чего, Джесмин? – встревает наблюдательный Кевин.
– Ничего. – Но всем понятно, что все же «чего». – В общем, не совсем верно сказать, что я «помогаю». Я его разрабатываю вместе с тобой, что, собственно, и есть моя работа – разрабатывать и внедрять идеи. А «помогать» звучит как-то, знаешь…
Она так резко поворачивает ко мне голову, что, по-моему, я слышу хруст шейного позвонка.
Ясно, обиделась. Смотрит не мигая, на гладком лбу ни одной морщинки – хотя это во многом заслуга ботокса. Одно ее слово, и я готова заткнуться, ведь она мой друг, хотя в деловых вопросах я привыкла отстаивать свою точку зрения. Вот почему наш проект был обречен с самого начала.
– И третье предложение исходит от папы, – быстренько перевожу разговор на другую тему.
– Погоди минутку, – просит Кевин. – Мне кажется, нам имеет смысл продолжить с этим.
– Кевин, здесь не сеанс психотерапии, – натянуто улыбаюсь я. – Просто дружеская беседа. И я думаю, пора закругляться.
– Но я считаю, что для твоей же пользы…
– Нет, сейчас не подходящее время…
– Почему, я с удовольствием, – заявляет Каролина. – Надо прокачать проблему.
Она делает вид, что мои слова ее ничуть не задели, но и поза, и тон говорят об обратном. Меньше всего на свете я хочу с ней что-нибудь «прокачать».
Все заинтересованно на нас смотрят. Ты сидишь, выпрямив спину, и поощрительно наблюдаешь за происходящим. Не хватает только стакана с попкорном. Радостно взмахиваешь кулаком и скандируешь: «Деритесь, деритесь, деритесь!»
– Да не собираемся мы драться, – отмахиваюсь от тебя я. –
Неплохо, я считаю. Но Каролина корчит такую рожу, что я пугаюсь, как бы она на меня не прыгнула, точно черт из табакерки.
– Это как? – визгливо спрашивает она.
– Ты попросила меня, чтобы я разработала твою идею, но, по сути, не воспользовалась ни одним моим предложением.
– Это у тебя есть опыт в раскрутке компаний. А я не могу сразу во все въехать.
– Как бы то ни было, а наше сотрудничество не может сводиться к тому, что я просто передаю тебе все свои контакты. Каролина, когда я помогаю основать новую фирму, это означает, что я участвую и в разработке стратегии, и во внедрении идей. Если это не так, то у меня нет личной заинтересованности в проекте. Пойми, мои усилия тоже должны находить отражение, – мягко, но убежденно говорю я.
Все молчат, Каролина взирает на меня в ступоре.
– А третья работа? – нарушает тишину Кевин.
В кои-то веки я ему признательна.
– Об этом лучше спросить у ее отца, – сообщаешь ты, и все смотрят сперва на тебя, а потом на папу.
Ему уже порядком надоело наше сборище, так что он переходит сразу к сути.
– Финансовый директор, издательская компания. Восемь человек. Сорок штук. Если все еще в силе.
– В силе, – кивает мне Лейла, и папа недовольно морщится.
– Она бы могла делать эту работу одной левой, – говорит он, ни на кого не глядя, притворяясь, что его ничего, кроме мобильника, не интересует. – Все, что от нее требуется, – это прийти на собеседование.
Папа ищет сочувствия у Санди, но не находит, и его саркастическая усмешка «вы-то-меня-понимаете» быстро тает.
– Вообще-то мне не нужна работа, которую можно делать одной левой, – улыбаюсь я.
– Конечно нет. Ты же у нас особенная.
Это меня удивляет. А ты очень доволен – страсти накаляются! Переводишь взгляд на Кевина. А он, разумеется, очень за меня обижен.
– Знаете, Питер, по-моему, вам следует извиниться перед Джесмин.
– Господи, что ты несешь.
Хизер выглядит сильно встревоженной.
– Вы всегда были таким, еще когда мы были совсем маленькие, – с возмущением заявляет Кевин. – Всякий раз как Джесмин не хотела делать то, чего вы от нее требовали, вы ее отталкивали.
Это правда. Смотрю на папу.
– Джесмин никогда не делала того, чего я от нее хотел. Она никогда не делает того, что хочет кто-то другой, только то, чего хочет она сама. Может, это и есть главная причина ее нынешних проблем?
– Разве это плохо, что она хочет поступать по-своему? Разве вы против самостоятельности? Ее мама умерла, когда Джесмин была совсем еще девочкой. А до этого несколько лет была больна. Я не помню, чтобы вы тогда часто у них появлялись, разве что иногда – сообщить Джесмин, что ей надо делать и чего делать нельзя.