Год, когда мы встретились
Шрифт:
К дому подъезжает машина Эми. Прямо как нарочно подгадала. Она приехала забрать малышей. Как обычно, она не хочет с тобой разговаривать, прячет глаза за темными очками и напряженно смотрит куда-то вдаль. Рядом с ней сидит Финн, он тоже не желает с тобой общаться. Ты стараешься с ней заговорить, стучишь в стекло, просишь ее опустить его хоть немножечко.
Грустно все это видеть. Не знаю, что ты ей говоришь, но все это без толку. Очередная неудачная попытка найти общий язык с женщиной, которую ты любишь. Подбегают младшие с рюкзачками. Они торопливо обнимают тебя на прощание и забираются в машину, восторженно вереща, что мы поймали наркоманку. Ты болезненно морщишься. Дверь захлопывается, Эми резко жмет на газ.
Пытаюсь
Глава двадцать четвертая
Весь вечер наблюдаю за твоим домом. Я настороже, как коршун, высматривающий добычу. Вижу, как ты сидишь в гостиной, горит яркий свет, а ты смотришь телевизор. Какая-то воскресная спортивная передача, судя по тому, что ты иногда вскакиваешь, возмущенно воздев руки, а потом обреченно плюхаешься обратно в кресло. Всякий раз, как ты за чем-нибудь встаешь, я нервно сжимаюсь – сейчас возьмешь письмо, но ты соблюдаешь наш уговор, и я уважаю тебя за это, хотя после всего, что я натворила и еще собираюсь натворить, мое уважение недорогого стоит. Но ты об этом не знаешь.
Несмотря на мое взвинченное состояние, прошлая бессонная ночь и похмелье дают о себе знать, у меня слипаются глаза, а от таблеток, которые я выпила от головной боли, спать хочется еще больше. Выпиваю пять чашек кофе и впадаю уже в полное обалдение. Наконец, ближе к полуночи, свет в гостиной гаснет, и я вижу, что ты идешь наверх. Ну что, пора? Черт, в спальне загорается свет, вспыхивает экран телевизора, и я понимаю, что впереди еще одна длинная ночь. Клюю носом. В три часа просыпаюсь, одетая, и проверяю, как у тебя дела. Ни одно окно не светится.
Время действовать.
Улица погружена в спокойный тихий сон. Все дрыхнут, включая и топ-менеджера. Он дрыхнет особенно сосредоточенно, ведь завтра понедельник, день тяжелый. Крадучись, перебегаю через дорогу и вот уже стою у входной двери. С собой у меня подлинное письмо твоей жены, правда, уже слегка заляпанное водкой и колой, и ключи из вазы с лимонами. Я прикинула, стоит ли опасаться сигнализации, но, во-первых, она никак себя не проявляла во время твоих пьяных нападок на дверь, а во-вторых, ключи у меня тоже подлинные. Тихонько вставляю ключ в замочную скважину, и он легко поворачивается. Я вошла. Снимаю ботинки и стою в прихожей, давая глазам привыкнуть к темноте. Сердце стучит как барабан. Я не просто так забралась сюда. У меня есть план, который я разрабатывала полночи. И еще у меня есть фонарик.
Начинаю со столика в прихожей. Так, конверты, счета, раскрытые и нет, открытка от тети Нелли, которая отлично проводит время на Мальте. Проверяю выдвижной ящик – без толку.
Перехожу на кухню, где, как ни странно, чистота и порядок. В мойке пара тарелок и кружка, ты, видимо, оставил их там до утра, но в целом ничего ужасного. В вазе с фруктами три почерневших банана и недозрелый авокадо. Письма нет. Шарю по ящикам в буфете. У всех есть ящик для разной полезной ерунды, и я его нахожу: туристические карты, батарейки, счета, новые и пожелтевшие, договор с ТВ-провайдером, старые поздравительные открытки, детские рисунки. Письма нет. Белая доска, на которой удобно писать фломастером всякие напоминалки, девственно чиста, видимо, с тех пор, как ушла Эми. Ни «Обязательно купи туал бум», ни «Мама, уймись, я помню про подстричься», ни «Эми, я не успеваю, купи сама!». Мне становится тебя жалко, этот дом, прежде наполненный жизнью, опустел, и тебе надо что-то с этим делать. Я думаю о том человеке, от которого ушла Эми, и он мне не нравится, он это заслужил. Но я думаю о тебе, и тебе я сочувствую. Тем важнее найти письмо.
Перемещаюсь в гостиную. Там пахнет кофе. Направляю фонарик на книжные полки: книги, подборка дисков – ты любишь детективы и триллеры. Фотографии в рамках. Вы всей семьей, дети, вы на отдыхе, на рыбалке, на пляже, даже ваши школьные фотки есть. Странно, почему она все это здесь оставила? Значит, собиралась вернуться? Но вот фонарик высвечивает пустую стену с грустно торчащими крючками, и я понимаю, что это она как раз оставила за бортом вместе с тобой. Интересная находка: твой диплом об окончании психфака и фото в рамке – ты в мантии выпускника. Вспоминаю, как ты иногда на меня смотришь, как пытаешься меня просчитать и заглянуть мне в душу, как тебе нравится анализировать меня, да и всех остальных тоже, и кое-что проясняется. Ты ухмыляешься, глядя из-под академической шапочки, как будто только что сказал какую-то пакость. У тебя уже тогда была очень нахальная рожа.
Примерещилось или наверху кто-то ходит? Застываю как вкопанная, выключаю фонарик, стараюсь не дышать и вслушиваюсь в ночные шорохи. Нет, все тихо. Снова включаю фонарик и продолжаю свои изыскательные работы. Теперь надо обследовать твой рабочий кабинет. Старые фотки, страховка на машину, квитанции, ключи, неизвестно что открывающие… письма нет. Я пока избегаю, по понятным причинам, подниматься на второй этаж. Это моя последняя надежда и худший сценарий развития событий. Вообще, у тебя маловато папок и документов на первом этаже. Возможно, мне действительно пора двигать наверх. Пытаюсь представить, где бы ты мог хранить такую вещь, как письмо от Эми. Конечно, не в шкафу с документами, это было бы дико. Ты же хочешь, чтобы оно было в пределах досягаемости, а значит, ты должен все время его видеть, вертеть в руках, возвращаться к нему глазами. И, если оно не в кармане пальто, которое висит под лестницей, то придется мне идти на второй этаж.
В кармане пальто его нет.
Испускаю глубокий вздох, и – кто-то все же там есть, в задних комнатах! Или на кухне? Не дышу, чтобы он меня не услышал. Все, я в панике. Надо отсюда выбираться, какой ужас, я ничего не слышу, все заглушает бешеный стук моего сердца. Спокойно, спокойно, дыши глубже. Идиотка, дома бы сидела, а лучше лежала, зачем ты прокралась сюда? Это все твои ночные подглядывания, ты спятила и возомнила, что ты сталкер. Для сталкеров в порядке вещей – забраться ночью в чужой дом.
Ну да, так пускай бы ты нашел мое письмо? И потом объясняться с тобой на эту тему? Нет, кошмар. Тогда вперед, топай на второй этаж. Первая же ступенька громко, предательски скрипит. Застываю. Отступаю. Надо все же получше поискать внизу, а не вторгаться к тебе в спальню, пока ты спишь, что уж совсем запредельная наглость. И тут я вдруг вспоминаю, как ты мне спьяну рассказывал о своих переживаниях.
– У меня на холодильнике висит фотография отца. Мне это помогает всякий раз, как я его открываю, чтобы достать себе выпить.
– Как замечательно.
– Да не особо. Он был законченный алкоголик. Фотография там висит, чтобы я себя спрашивал: хочешь стать таким, как он?
Быстро направляю фонарик вниз и возвращаюсь на кухню. Я думаю, что холодильник даст мне ответ. Там сверху валялись какие-то рисунки и распечатки гимнастических упражнений, но я не перебрала все бумаги в поисках письма. Свечу на холодильник и… вижу письмо, то самое, поддельное. Победительно усмехаюсь, как вдруг… БАМ! Что-то тяжелое бьет меня по голове, точнее, в основном по уху, я падаю, как мешок с картошкой, ноги безвольно протягиваются по полу, и я слышу чьи-то шаги на лестнице. Так, на меня напал грабитель. Я его вспугнула, а теперь он нападет на тебя – кому же еще спускаться со второго этажа. Надо как-то предупредить тебя об опасности, но сначала надо взять письмо с холодильника и на его место положить оригинал, только вот голова раскалывается, и я не могу пошевелиться.