Год, который не пришел к людям
Шрифт:
– Но ничего этого не будет, - закончила она перечисление.
– И тысяча девятьсот девяносто шестого года не будет.
– Года не будет?..
– Он к вам не придет. Будет тысяча девятьсот девяносто седьмой.
Это было непостижимо, я откинулся на спинку стула. Лидди взяла с блюда фрукт, похожий на авокадо, итут же положила его обратно, видимо не решаясь предложить мне. Я старался осмыслить услушанное: верить или не верить?
– Вы меня разыгрываете?
– спросил я наконец.
– Вы с карнавала?
– Мы из две тысячи восемьсот семидесятого года.
– Девятьсот лет!
– воскликнул я.
– И вы это можете сделать - уничтожить год?
– Мы это делаем. Слышите?
Корабль мелко дрожал от рвущегося позади него пламени.
– Что это горит?
– спросил я.
– Время.
– Знаете, какой сумбур вы сделали в моей голове?
– спросил я.
– Не знаю, - ответила она и предложила мне авокадо.
Возвращались мы тем же коридором и так же: отсек двигался вместе с нами.
Роллт спокойно сидел у пульта и, кажется, был доволен. Мальчишка лежал рядом в кресле вверх животом и числом 1997, дремал, ручонка свесилась с кресла, мальчик не заметил этого.
– Роллт!
– воскликнула Лидди.- Он ведь совсем заснул! Взяла малыша на руки, перенесла на диван: - Одуванчик ты мой!..
Мальчишка похлопал полусонно глазами.
– Маленький!
– Лидди склонилась, чтобы свет не падал мальчугану в глаза.
– Спи!
– Отнеси его, Лидди. Сама поспи, - сказал от пульта Роллт.
– А ты как?
– спросила Лидди вполголоса, не оборачиваясь.
– Все налажено. Иди спи. Я тут поговорю.
Лидди, подняв малыша на руки, пошла к двери. Роллт нежно поглядел ей вслед.
Пригласил меня сесть рядом, в кресло, где прежде сидела Лидди. Я сел, Лидди в это время прикрывала за собой дверь одной рукой - другой обнимала мальчишку.
– Если что - вызовешь, - сказала она. Роллт кивнул.
– Внучка?
– спросил я, когда Лидди ушла.
– Жена, - ответил Роллт и, предваряя вопросы на эту тему, сказал спокойно: - Ей двадцать четыре года, мне - двадцать восемь.
Кажется, надо было привыкнуть ко всему необычайному на корабле, но я не сдержался: жестом обвел подбородок, намекая на его бороду.
Роллт ответил вопросом:
– А что, у вас не носят бород?..
С Роллтом разговаривать было легче. Хотя я и не переставал удивляться на каждом слове, но с ним было раскованнее. Он не смущал меня блеском глаз, холодностью. Хотя - какая у Лидди холодность? Как она сказала: "Одуванчик ты мой..." Изложив возрастные данные, Роллт улыбался. Борода его уже не казалась страшенной, брови суровыми. Карие глаза были просто внимательными, обращались на меня, на пульт - больше на пульт. Я кашлянул, намереваясь заговорить, Роллт кивнул: можно.
– Лидди, - начал я, - сказала мне необычайные вещи.
– Это она умеет, - согласился Роллт.
– Неужели это правда?
– воскликнул я.
– Насчет года?
– улыбнулся Роллт.
– Да.
– Мы его не пустим на Землю.
И тут не легче.
– Но, позвольте, - я пытался взять себя в руки.
– Отнять у каждого человека год жизни...
– Дешевле и лучше, чем лишить жизни полностью.
– Не согласен!
– решительно возразил я.
– Вы ничего не поняли?
– спросил в упор Роллт.
Вопрос отрезвил меня. Я даже немного съежился.
– Эксперименты над генами, - медленно заговорил Роллт, подошли к критическому порогу. Расшифрован наследственный код, аминокислоты расщеплены на атомном уровне. В лабораториях выращены химеры. Им даже нет названия - в научном языке не хватает слов. Через месяц-другой мутанты вырвутся из лабораторий. Никто не готов к борьбе с их полчищами - Лидди рассказала вам...
Роллт отвлекся, чтобы умерить на пульте мерцание одного из тысячи огоньков.
– В эту минуту, - снова обернулся ко мне, - на столе у президента Ассоциации биологических исследований план работы на предстоящий год. План не будет подписан.
– Вы...
– Мы его не убьем. Он умрет сам. Умрут все, кому суждено умереть в тысяча девятьсот девяносто шестом году.
Я промолчал.
– Вице, - продолжал Роллт, - который сменит президента, план не подпишет. Биологической катастрофы не будет.
Я, кажется, начал кое-что понимать.
– Этим мы спасаем не только вас, - закончил Роллт, - но и себя.
– А время? Год?
– Время сгорает в звездах. Об этом знают ваши ученые. Какой-то отрезок мы сожжем сами.
Сжечь время?.. Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Или это мне снится?.. Однако Роллт, живой, решительный сидит рядом, в иллюминаторах рвется пламя. Роллт сжигает время... "А на Земле?
– думаю я.
– Что творится в эти часы внизу?" Невольно упираюсь глазами в пол. Роллт не замечает моего смятения. Как он спросил: "Вы ничего не поняли?" ...Холодок ходит у меня по спине. Боже мой, уничтожить год!..
За бортом корабля клокочет вулкан: сгорает время. Не могу удержаться от восклицания:
– И это делаете вы двое?..
– Есть решение, - с неохотой говорит Роллт.
– Необходимое...
– Значит, вы знаете наши дела?
– В общем...
– так же неохотно говорит Роллт.
– Частная жизнь для исследований запрещена.
Этой фразой он, кажется, кладет границу нашему разговору. "Извините...." - говорю я про себя - мне неудержимо хочется спрашивать. Однако Роллт вскидывает бороду, упрямо смотрит на пульт, игнорируя мое любопытство и нетерпение. Впрочем, какое я имею право вторгаться в планы и в помощь, которую нам оказывают потомки?.. Я еще раз оглядываю кабину, пульт. Необычайное совершенство линий, мягкие краски стен, потолка действуют умиротворяюще. И только дрожь корабля, пламя за иллюминаторами показывают, какая производится здесь работа. И хотя трудно поверить в реальность происходящего: мое спасение, разговоры, игрушки, наконец, разбросанные по полу,-все говорит о реальности и непостижимых масштабах происходящего. Пытаюсь мысленно - Роллт работает над приборами поставить несколько вопросов себе, попытаться на них ответить. Кто принял решение помочь нам? Как решение было принято? Правительство у них там, в будущем? Если правительство всемирное? Кем работают Роллт, Лидди?.. Количество вопросов растет как лавина. Но Роллт по-прежнему не отрывает от пульта глаз, а я не могу ответить себе, а догадываться у меня не хватает воображения.