Год крысы. Видунья
Шрифт:
Рыска так и застыла с открытым ртом. Это ж какие после таких огромных цветов плоды должны быть? С репу, не иначе!
– Ну, чего стала? – проворочал отец, пихая ее в спину. – Успеешь еще насмотреться…
Дом оказался не только широкий, но и длиннющий, шагов двадцать. Такую махину зимой поди протопи, одной печкой не обойдешься! Рыска задрала голову и действительно увидела на крыше целых три трубы. Дым шел только из одной, светлый, прозрачный – видать, на углях томилось какое-то кушанье.
Задний двор был куда скромнее переднего, всего-то кусочек
Вороны в этом году уродили: перед Сурком стояло два огромных короба, и хуторянин кропотливо пересчитывал битые тушки, перекладывая из одного в другой. Сейчас самое время на них охотиться – недавно вылетевшие из гнезда птенцы еще не успели набраться ума и растрясти детский жирок. С горохом да укропчиком… Рыска сглотнула слюну. Старую ворону поди излови, она сама кого хошь съест – и крыжовник с куста подчистую обклюет, и колобок стынущий с тарелки на подоконнике утянет, да так ловко, что будто сам убежал. К тому же жесткая она, горькая. А у Сурка, по слухам, в лесу целая делянка гнездовий, к ней специальный вороний пастух приставлен, подкармливает и глядит, не пора ли силки ставить.
Колай почтительно замер в трех шагах от двоюродного брата, чтобы, упаси Богиня, не сбить его со счету.
– …сто сорок шесть, сто сорок семь… Эх, трех штук до ровного не хватило! – Сурок разочарованно выпрямился и наконец «заметил» родича. – А, здравствуй, Колай!
– Здравствуй и ты, Су… Викий! – Мужики обменялись рукопожатиями и тут же незаметно отерли руки о штаны: Сурок от бедняцкого духа, Колай от вороньего пера.
– А это чего, дочка твоя? – Хуторянин перевел взгляд на Рыску. Девочка нахохлилась: лицемерие взрослых ее здорово злило. Как будто сам не знает!
– Ага.
Сурок подцепил толстым пальцем Рыскин подбородок, покрутил вправо, влево. Скривился:
– Мелкая она у тебя какая-то. Сколько ей? Семь?
– Что ты, брат, – весной девять сравнялось! – показушно обиделся Колай.
Девочка сердито дернула головой, срываясь с крючка.
– Ах да, война же в прошлый год Крысы закончилась, – намеренно поддел брата хуторянин. – А будто вчера избы горели. Вот время-то летит…
Мужики вежливо помолчали, якобы скорбя по погибшим, а на деле прикидывая, как бы ловчее повести торг.
– А тучек что-то нет и нет, – начал второй заход Колай. – Я, покуда к тебе дошел, весь взопрел.
– То-то и оно, – глубокомысленно возразил Сурок. – Парит. И ласточки низко летают, видишь?
Ласточки действительно носились над самой землей – там маслянисто поблескивала навозная лужа, над которой вились мухи. Тем не менее Колай согласно покивал:
– Дай-то Богиня, пойдет. А то воды не наносишься.
– На твой-то огород и полшапки хватит, – пренебрежительно фыркнул Сурок, – а у меня видал, поля какие? Тут полоть не успеваешь, не то что поливать. Всю прислугу пришлось на грядки выгнать. Стыдно сказать,
Колай сочувственно поцокал языком. Рыска покраснела, пытаясь удержать подступающий к горлу смех. Ужас какой – пол подмести! Девочка это даже за работу не считала, знай веником махай, о своем думая. А помои, наверное, Сурок по ночам выносит, чтоб никто его позора не видел!
– Ы-ы-ы… – все-таки вырвалось сквозь зубы.
– Она что у тебя – немая? – изумился хуторянин.
– Что ты, брат! – Отец растянул губы в льстивой улыбке, незаметно щипая Рыску за бок. – Просто стесняется. А обычно щебечет весь день как птичка!
– Мне птички без надобности, – отрезал Сурок. – И так дармоедов полон дом. Эй, козявка, ты прясть умеешь?
– Да, – пискнула Рыска, понимая, что следующий щипок будет куда чувствительнее.
– А коров доить? Блины печь?
– Умею.
– Взять тебя, что ль, жене в помощь… – в раздумье протянул Сурок, как будто не за тем вызвал Колая по самому пеклу.
– А чего? И возьми! – оживился тот. – Хорошая девчонка, послушная! А уж работящая…
– Ну не зна-а-аю… – Сурок еще пристальней вперил в Рыску маленькие лупатые глазки, казавшиеся двумя черничинами на круглой розовой тарелке. – Я вообще-то уже привез из Вилок одного сопляка. Мальчишка, правда, и такой жук, что пороть не перепороть…
– Тю, с этими сорванцами одни хлопоты! – подхватил Колай. – Так и норовят то в лес, то на рыбалку улизнуть. То ли дело девочка: и уберет, и младенчика понянчит, и обед сготовит…
Рыска фыркнула и тут же ойкнула, схватившись за попу.
– Время уж больно тяжелое, – продолжал гнуть свое Сурок. – Сами пустыми щами перебиваемся, и те на крапиве. А тут еще один рот, и плати ему вдобавок…
– Что ты, Викий, мы же родня! – с деланым возмущением замахал руками Колай. – Какая плата? Пусть просто поживет у тебя, ума наберется.
– Да как-то оно… неудобно, – так же фальшиво возразил Сурок. – Тебе, поди, тоже лишние руки в хозяйстве не помешают.
– Сколько там пока того хозяйства! – Колай многозначительно выделил «пока» – мол, со временем разбогатею почище тебя. – А потом, глядишь, и сын подрастет…
Сурок с нажимом поскреб нос.
– Ну давай хоть долг прощу, – неохотно предложил он.
– Можно, – с плохо скрываемой радостью согласился Колай и подтолкнул Рыску к брату, пока тот не передумал.
Родичи снова на миг сплели и вытерли руки.
– Эх, и рад бы с тобой поболтать, но дела, дела… – многозначительно вздохнул Сурок.
– Мне тоже до темноты ограду починить надо, а то вечно чужие собаки забегают, цыплят давят, – заторопился Рыскин отец. – Ну и жирные у тебя нынче вороны, брат! Аж в короб не вмещаются.
– Ага, – «не заметил» намека хуторянин. – Ну, бывай здоров!
– И тебе не болеть. – Колай кинул еще один завистливый взгляд на короб, напоследок погрозил Рыске пальцем и ушел со двора.
Когда за братом закрылись ворота, Сурок высунулся за угол и повелительно гаркнул: