Год мертвой змеи
Шрифт:
Интересно, что обо всем этом подумали матросы минзага? Военный советник струсил, перестраховался? Увидел колонну с пушками и тут же начал изображать из себя спартанца при Фермопилах, стоя у пулемета с мужественным выражением на лице? Наверное, все это можно было интерпретировать и так. Но знать наверняка, десант это все-таки или нет, было невозможно, поэтому он и изготовился к бою.
Морщась от неловкости и быстро перебирая руками по короткому ряду скоб, Алексей отчетливо подумал, что посмеяться над этим, пожалуй, все же можно, но вот осудить — уже нет. В конце концов, он не бросился в лес или в туннель с минами — прятаться, а что состорожничал, — ну так на то он и иностранный военный советник со сравнительно небольшим корейским опытом, не настолько хорошо опознающий цвета и пошив военной формы.
— Товарищ военный советник, — в третий раз повторил комвзвода Ли, когда Алексей вышел на свет. Товарищ командир батареи узнал, что вы здесь, и просил…
Не дожидаясь окончания фразы, Алексей перевел взгляд на незнакомого парня лет двадцати пяти среднего роста, с уверенным, спокойным лицом. Русский. Или белорус. Свой, к общем. Форма, разумеется, китайская, как и у него самого.
— Командир первого огневого взвода старший лейтенант Смирнов, — представился парень.
— Военный советник капитан-лейтенант Вдовый, — ответил он, вернув крепкое пожатие. Мгновение Алексей боролся с собой, не испытывая желания смотреть в глаза человеку, и которою минуту назад собирался стрелять из такого чудовищного средства убийства, как крупнокалиберный пулемет, но сумел заставить себя это сделать — и посмотрел.
«Знает», — отметил он про себя, но выражения лица не изменил. Дело есть дело, и на такой войне слишком осторожным быть нельзя. Заори вдруг Ли что-нибудь не вовремя, кинься он бежать — и Алексей не колеблясь положил бы всех, кто пришел вместе с ним, одной длинной очередью, После чего перенес бы огонь дальше — туда, где прибывшие солдаты уже активно чем-то занимались. Но поскольку нервы у него оказались достаточно крепкие, то все обошлось. И слава богу. Нa войне бывает много случайностей, чтобы удивлятьсяЙ тому, что расцениваешь своих в подобной ситуации в качестве возможной цели. Бывает.
— Зенитчики? Или подвижная береговая батарея?
Алексей не был уверен, поскольку пушки разглядел не очень. Впрочем, ствольной артиллерии и людей для береговой обороны было чуть многовато, — разве что грузовики набиты боеприпасами.
— Так точно, зенитчики.
— Восемьдесят пять?
— Да, восемьдесят пять. Плюс «МЗА» сзади, батарея тридцатисемимиллиметровок.
— Ого! с удовольствием сказал Алексей. — Это счего нам такая радость?
— Это вам виднее, товарищ капитан-лейтенант, — логично ответил парень. — Товарищ комбат просил подойти. Переводчик сказал, что вы здесь.
— Здесь, — подтвердил Алексей, искоса посмотрев на идущего рядом с непроницаемым лицом Ли. — Правильно сказал. Комбат тоже… наш?
— Да.
Старшему лейтенанту ничего не потребовалось объяснять: «наш» означало именно то, что Алексей и предположил «во вторую очередь», когда стало понятно, что это все-таки не враги. Быть настолько полнокровными и моторизованными на северной половине Корейского полуострова из зенитчиков могли быть только «свои», «наши» — то есть зенитные части из состава советского авиакорпуса.
Теперь парень быстро шел вперед, без нужды указывая и так понятное направление, а вот офицер-кореец остался позади, с минзагом. Там же почему-то остался и еще один незнакомый человек в китайском обмундировании, которого он сначала принял за второго русского из тех же зенитчиков. За несколько минут они дошли до разворачивающихся в пределах базы батарей, при этом Алексея поразила не столько активность проводимых работ (солдаты вгрызались в грунт как бешеные), как то, сколько здесь было советских солдат.
Распоряжался работами высокий майор, лицом удивительно напоминающий оголодавшего крокодила. Интересно, что «здоровенным» его назвать было нельзя, майор был скорее худ для своего роста, но лицо у него было интересное. Злое, жестокое, уверенное — как у старшего лейтенанта, но с печатью многолетнего и разнообразного боевого опыта. И хорошего, и плохого — это тоже определялось сразу и безошибочно. С таким лицом надо служить в МГБ, тогда враги народа будут признаваться в преступлениях, не доводя дело до бумажной волокиты. Как вариант — сажать майора в угол при допросах и приказывать ему, чтобы в нужные моменты говорил «Гы-ы!..» — и этого уже хватит. Все же, при таком нетривиальном выражении, намертво запечатленном на его лице, майор явно был умен и выглядел профессиональным, опытным бойцом. Таким Алексей доверял сразу.
— Я располагаю свои средства так, чтобы в первую очередь прикрыть причалы и ваш сторожевик, — сказал майор советнику после представлений и рукопожатия, с явным нетерпением глядя, как солдаты долбят землю в указанных им точках, вкапывая зенитки. Становилось все темнее.
— Но вы сами понимаете, с двумя батареями в наши дни особо не разбежишься. Какие огневые средства есть собственно в базе, я уже узнавал — практически никаких. Так?
— Так, — вынужден был согласиться Алексей. — Пара «21-К» и один пулеметный ствол на том корабле, который вы назвали «сторожевиком». На самом деле это минный заградитель, но разница небольшая. Там и сям есть несколько разнотипных пулеметов. На одной из шхун стоит японский двадцатипятимиллиметровый зенитный автомат, одностволка, разумеется. Тип «девяносто шесть», приходилось такой видеть?
— Да, — коротко ответил майор и тут же, мотнув плечом, переключился с Алексея на какого-то сержанта, выдав порцию довольно однообразного мата. Он нервничал. Колонна опоздала на несколько часов, не попавшись вражеским самолетам, но упустив при этом остаток светового дня, и батареи были сейчас уязвимы для удара с воздуха не намного меньше, чем на марше. Сделать предстояло еще массу вещей — от собственно земляных работ до выкладывания сети связи и всего прочего, о чем Алексей имел не особо большое представление. Поэтому можно было догадаться, что со сном у зенитчиков сегодня сложится не слишком.
— Вас что, не предупредили, что мы прибудем? — спросил майор, откричавшись и снова повернувшись к нему.
— Нет.
Алексей мог бы добавить, что это и послужило причиной того, что он встретил земляков с руками на рукоятках крупнокалиберного пулемета и с изготовленной к стрельбе «сорокапяткой» под боком — а об этом майор рано или поздно узнает. Но, разумеется, он смолчал. Соскучившись по «нормальному», не переводному русскому языку, капитан-лейтенант был бы рад поговорить о чем угодно, но случай был не тот. Излишняя говорливость заставила бы майора отнестись к нему иначе.