Год призраков
Шрифт:
Я встал, подошел к письменному столу, открыл ящик и вытащил кипу карточек, полученных от мистера Тай-во-рту. Ванильная конусная головка, как мне показалось теперь, дышала злобой, ухмыляясь своей застывшей улыбкой. Я сгреб их и выкинул в мусорное ведро. Но, вернувшись в кровать, я обнаружил, что думаю только о той единственной карточке — глазах, — которая мне так и не досталась. Мне никак не удавалось выкинуть эту карточку, похоронить ее, сжечь с остальными — эти глаза все время набирали силу, они смотрели на меня изнутри моей собственной головы. Я забрался с головой под одеяло
Но вместо этого услышал крик Мэри внизу и лай Джорджа. Я выскочил из кровати и бросился вниз. Следом за мной бежал Джим. Когда мы добрались до неосвещенной комнаты Мэри, она сидела в кровати с перекошенным от ужаса лицом.
— Что такое? — спросил Джим.
— Там кто-то есть, — сказала она. — Я видела лицо в окне.
Джордж фыркнул и зарычал.
Я почувствовал кого-то у себя за спиной и мгновенно повернулся. Это была Бабуля в своем стеганом халате, с сеточкой на волосах, а в руке она сжимала кухонный нож.
Джим взял Джорджа за ошейник и отвел на кухню.
— Взять их, Джордж, — сказал он и открыл заднюю дверь.
Пес, рыча, бросился в темноту. Мэри, Бабуля, Джим и я стояли в ожидании — не схватит ли он кого-нибудь. Прошла минута-другая, Бабуля велела нам оставаться на месте, а сама шагнула в темноту, держа нож наготове. Несколько секунд спустя она вернулась, следом семенил Джордж.
— Кто бы это ни был, его здесь уже нет, — сказала Бабуля и отправила меня с Джимом спать, сказав, что посидит с Мэри, пока не вернется отец.
Мама и глаз не открыла, и, проходя мимо ее спальни — смежной со спальней Мэри, — я увидел, что она лежит с открытым ртом, придавленная «Холмсом».
Ты бы удивился
Когда я на следующее утро спустился на кухню и принялся готовить себе зерновой завтрак, Джим уже был во дворе — обследовал место преступления.
— Приставная лестница стояла у дома, — сказал он.
— Отпечатки есть? — спросил я.
Джим покачал головой.
Из столовой донесся голос матери:
— Отец сегодня сообщит в полицию.
Джим наклонился поближе ко мне и прошептал:
— Мы должны поймать этого типа.
Я кивнул.
Угнетаемый тревогой, я отправился в школу, где чуть не рассмеялся от радости, узнав одну новость. На переменке Тим Салливан сказал мне, что, по словам его отца, полиция собралась протралить лесное озерцо в поисках Чарли Эдисона. Я не мог поверить в такую удачу. Словно кто-то прочел мои мысли, и не только прочел — они собирались что-то делать. Видимо, с учетом обстоятельств исчезновения Чарли это был вполне разумный план, но я почувствовал облегчение.
В тот день Крапп сообщил, что полиция в субботу собирается обыскать озеро в поисках Чарли. Поэтому учителей попросили объявить: в ближайший уик-энд детям не разрешается приближаться к школьным полям или заходить в лес. И часть нашего домашнего задания состояла в том, чтобы сообщить об этом родителям.
— Мы пойдем в лес за домом Халловеев, — сказал Джим в тот день, когда я сообщил ему эту новость; мы сидели в его комнате; предполагалось, что брат делает домашнее задание. —
Я кивнул.
— Представляешь, вдруг они его вытащат из озера, — сказал Джим, уставившись в пол, словно наблюдал эту картину. — Нам нужно встать пораньше.
Я не был так уж уверен, что мне хочется видеть сцену выуживания Чарли из озера, но идти было надо, я это знал.
— Если его найдут, что это будет значить? Что он туда свалился или что его туда сбросили? — спросил я.
— Слушай, я кто, по-твоему, Шерлок Холмс, что ли?
После этого он научил меня, как оснастить нашу приставную лестницу. Это нужно было сделать на следующий день, после школы.
— Возьми две банки из-под лимонада и натолкай в них камушки, — велел он. — Привяжи их к лестнице леской с обеих сторон. Если он придет вечером и попытается взять лестницу, мы услышим и спустим Джорджа.
Неделя тащилась как черепаха: мы с нетерпением ждали субботней поисковой операции в озере. Когда я, вернувшись из школы, оснащал лестницу погремушкой, Мэри сидела рядом. Лестница лежала вдоль забора, в правой части двора, неподалеку от бельевой веревки. Мэри сосчитала камушки, которые я засунул в первую банку, и не дала мне привязать вторую, пока в ней не оказалось столько же.
— Еще два, — сказала она, когда я решил, что уже хватит.
Я посмотрел на сестру, а она подняла руку и выставила сначала указательный палец, потом — медленно — большой. Я рассмеялся и сунул в банку еще два камушка.
— Так значит, Чарли в этом озере? — спросил я, привязывая вторую банку; я еще не говорил с Мэри о переставленных ею фигурках в Драном городе.
— Он будет в озере.
— Ты уверена?
— Он будет в озере.
Я отправился на велосипедную прогулку в поисках того, о ком можно написать в тетради, и проехал мимо дома мистера Барзиты. Он был таким старым и незаметным, что я о нем почти забыл. Но теперь он стоял здесь, передо мной, и собирал граблями листья перед домом. Жена мистера Барзиты умерла, когда мне было всего семь, и с тех пор он жил один. Его участок был огорожен проволочной сеткой, а перед домом был не газон, как у других: мистер Барзита давным-давно посадил там ряд инжирных деревьев, и этот маленький плодовый сад почти совсем скрыл его жилище. Он жил в одиночестве и редко выходил за ворота, но всегда улыбался и махал ребятам, проезжающим мимо на велосипедах, и подходил к забору, чтобы поговорить со взрослыми.
Мистер Барзита принадлежал к числу тех стариков, которые, казалось, только сморщивались и со временем должны были просто сойти на нет, а не умереть от старости. Зимой я его ни разу не видел, но каждую весну он снова появлялся, еще более усохший, чем прежде. В жаркие летние дни он обычно сидел в своем шезлонге среди инжирных деревьев и потягивал вино, держа на коленях пневматический пистолет. Когда белки забирались к нему, желая полакомиться инжиром, он стрелял в них. Если прокричать ему: «Сколько?» — он считал хвосты и говорил, сколько белок удалось прикончить.