Год призраков
Шрифт:
— Восемьдесят один.
Он придет за тобой через канализацию
На следующий день, как только ему удалось пробиться, пришел рабочий и починил мазутную горелку. Слава богу, теперь можно было выбраться из кухни. Джиму стало лучше, только насморк у него еще не прошел. Мы с ним вышли на морозный воздух под яркое солнце, чтобы помочь отцу — который вечером уходил на работу — прокопать тропинку к улице и высвободить машины. Я искал случая поговорить с Джимом о том, что видел вчера, и вот наконец отец ненадолго зашел в дом.
— Ладно,
— Где?
Я рассказал о доме с гаражом у леса.
— Что, если это он убил Барзиту, а потом в метель выбросил тело на дорогу? — предположил Джим.
— Я об этом не подумал — просто понял, что был не прав.
— Если ты об этом не подумал, то так оно, наверное, и есть. Мы пройдем по лесу, и ты сможешь мне показать дом этого типа, только надо ждать, пока сойдет снег. Иначе он найдет нас по следам.
— А я ведь оставил следы.
— Будем надеяться, что их замело.
В дни, оставшиеся от рождественских каникул, мы катались на санках, играли с другими ребятами в снежки — стенка на стенку, а как-то раз я и Джим сходили на залив: отец Ларри Марча сообщил ему, что весь залив затянуло льдом. Джим сказал, что это у старика Марча мозги затянуло льдом, но мы все же отправились к заливу, а вокруг нас под зимним солнцем крутилась мелкая снежная крупа. На заливе были ледяные глыбы, возвышавшиеся над поверхностью на фут-другой. Местами лед горбился, а кое-где встречались ровные, чистые проплешины, и сквозь них можно было заглянуть в толщу воды. Если бы я не боялся провалиться, Джим дошел бы до самого Каптри-Айленда. Когда я сказал ему, что возвращаюсь на берег, он повернулся и проговорил:
— Я знаю, почему Мэри нам не помогает.
— Почему же?
— Они с Дедом сейчас не ведут подсчетов по скачкам. Дед мне сказал на днях, что ждет поросячьих бегов в Хайали. А пока скачек нет, ему и ставки делать не на что. Мэри наверняка считает, что у нее каникулы, как у Деда.
Тем же вечером мы, стоя перед Драным городом, спросили у Мэри, верна ли теория Джима. Она ничего не ответила — только подошла к щиту и принялась внимательно его разглядывать. Мы постояли некоторое время, потом Джим посмотрел на меня и покачал головой. Дотянувшись через плечо Мэри до бродяги, он взял фигурку и попытался всучить сестре. Но та оттолкнула его руку.
— Нет, — сказала она и оглядела щит.
Затем нашла белую машину, стоявшую у дома мистера Барзиты, взяла ее и опустила ровнехонько перед нашим домом.
— Когда? — спросил Джим.
— Сейчас, — ответила Мэри.
— Сейчас? — переспросил я.
— Прямо сейчас, — подтвердила она.
Джим уже несся по лестнице, а я старался не отстать от него. Мы подбежали к окну, выходящему на улицу, и стали вглядываться в темноту. Повсюду лежал снег, а в небе стояла полная луна.
— Вот черт, — сказал я и секунду спустя увидел свет фар.
Мимо дома медленно проползла белая машина. Когда ее задние огни скрылись из вида, Джим отошел от окна и сел на диван.
— Я тебе говорил, — сказал я.
Когда мы вернулись в подвал сообщить Мэри, что все правильно, она уже успела удалиться
— Бродяга бродяжничает, — сказал он.
— Кто?
— Эй, посмотри-ка, кого она тут переставила.
Джим показал на фигурку Чарли Эдисона — теперь она была в нашем заднем дворе.
— Это что значит? — спросил я, чувствуя, что Джим уловил нотку ужаса в моем голосе.
— Он придет за тобой через канализацию.
Я рассмеялся. Но позднее, когда свет в доме погас и я лежал в своей кровати, а Чарли прятался за открытой дверью моего шкафа, мне было вовсе не смешно. В ту ночь голос Чарли пробивался через стенания антенны. Три раза он прорывался сквозь этот шум — Чарли звал свою мать. Каждый раз, когда глаза мои почти смыкались, я слышал его.
Почему небо голубое
Снова начались занятия, и в начале урока по физкультуре Ходжес Стампер, здоровенный странноватый детина, подошел ко мне сзади, обхватил рукой за шею и придушил. Наш физкультурник Гриншоу стоял неподалеку, почесывая себе яйца, и смотрел на все это. Ходжес так стиснул мне горло, что я дышать не мог. Каблуком кроссовки я изо всех сил ударил Стампера в голень, он хрюкнул и отпустил меня. В уголках рта у Стампера были слюни, и он улыбался. Я крадучись отошел в сторонку и постарался как можно незаметнее пристроиться возле скамеек.
Наконец Гриншоу дунул в свой свисток и сказал нам, что на Новый год изобрел новый вид спорта — «Столкнуть с матов». Середина физкультурного зала была укрыта борцовскими матами. Гриншоу выстроил нас в шеренгу и попросил Джейка Харвида и Ларри Марча быть капитанами и составить команды. Я был выбран третьим, если считать с конца. Мои акции выросли в цене.
— Команды становятся по сторонам мата лицом друг к другу, — объяснил Гриншоу. — Я даю свисток, и вы ползете навстречу команде противника. Кто встанет — выходит из игры. Смысл в том, чтобы дотащить противника до края мата и заставить его любой частью тела коснуться деревянного пола. Кто коснулся — выходит из игры. А победивший может помогать своим оставшимся товарищам.
Он выстроил нас вдоль матов, указав место каждой команды, а потом закричал: «Положение на четвереньках!» — и мы встали, как нам было сказано. Гриншоу поднес свисток к губам, выждал секунд десять, а потом дунул. Мы двинулись вперед. Я полз, отыскивая глазами кого-нибудь из двух ребят послабее меня, и наконец увидел одного — мягкого и белого, как пастила. Он, словно в трансе, замер, стоя на коленях, а я устремился к нему.
Но прежде чем я добрался до противника, кто-то напал на меня сбоку. Я повернул голову — это был Хинкли. Он ухватился за мою ногу и принялся тащить. Я улегся на живот и попытался вцепиться пальцами в мат, но ничего не вышло — Хинкли волок меня. Он уже готов был опустить мою ногу на деревянные планки пола, когда я перевернулся на спину и, лягнув его, выкинул с мата. Я успел подняться вовремя, чтобы увидеть недоуменное выражение на лице Хинкли. Гриншоу дунул в свой свисток и показал Хинкли, что тот выбывает из игры.