Год призраков
Шрифт:
Рэй показал нам печь — точь-в-точь пузатый мужик со стеклянными глазами-циферблатами, носом-краником и двумя уходящими в стену руками-трубами. Проскрежетав защелкой, Рэй распахнул дверь топки: в глубине ее танцевали голубые язычки пламени.
— Печью пользуются только для сжигания мусора, — объяснил он. — Мазутный котел вон там, — Рэй повернулся и осветил его лучом фонарика. — Вот эта штука и обогревает школу. Давайте сюда, — сказал он и нырнул за печь, под одну из ее длинных рук — там был проход.
Чем дальше, тем проход становился уже. Наконец мне пришлось повернуться
Рэй держал фонарик перед собой, освещая зал.
— Не знаю, где он заканчивается, — сказал Рэй. — Я как-то раз пошел туда и добрался до места, где было слышно бегущую воду — вроде маленького водопада, но тут батарейки сели, и пришлось возвращаться в полной темноте. Я так думаю, это бомбоубежище. Ну, на тот случай, если русские надумают сбросить свою бомбу.
Он сделал паузу и продолжил:
— Я тут все свое добро держу.
И Рэй повел нас между колонн, освещая фонариком угол, образованный фундаментом школы и стенами зала: там был расстелен спальный мешок, а рядом лежало множество бумажных пакетов. Рядом с постелью была электрическая лампочка, Рэй нагнулся и включил ее. Все вокруг осветилось ярким светом — более теплым и желтым по сравнению с резким лучом фонарика. Рэй скинул куртку и сел по-индейски.
Джим тоже сел, а за ним и я. Мы словно разбили палатку посреди ночного кошмара. Для меня все здесь было слишком темно, дыхание мое участилось. Рэй порылся в кармане куртки, вытащил спички и сигареты, потом залез в пакет из оберточной бумаги, вынул оттуда прозрачный полиэтиленовый мешочек, положил перед нами и спросил:
— Конфет хотите?
Присмотревшись, я увидел, что это полпакетика конфет, выброшенных Дедом. Он в конце концов отказался от участия в конкурсе, написал на обычной почтовой открытке слова «трудное дерьмо» и отправил на кондитерскую фабрику. Потом тыльной стороной руки он столкнул полмешочка конфет со стола прямо в мусорную корзину, стоявшую в четырех футах от него.
Джим увидел, что я смотрю на конфеты, и повел глазами. Я знал, что он все понял.
— А ты что здесь делаешь? — спросил он Рэя.
— Тут есть две причины. Во-первых, я ищу кое-что. — Рэй затянулся сигаретой и уставился на лампу.
— Задницу миссис Конрад?
Рэй рассмеялся.
— Да, задницы у нее много. Но я потерял кое-что и вот теперь ищу.
— Что именно? — спросил я.
Несколько секунд Рэй молчал, и я уже думал, что разозлил его. Наконец он сказал:
— A вот это секрет.
— А что насчет мистера Уайта? — спросил Джим.
— Этого типа в белой машине? Ну, мне все про него известно. Я за ним наблюдаю. Это вторая причина, по которой я здесь, — чтобы предупредить всех.
— Он убивает людей, — произнес я.
— Я знаю, — сказал Рэй. — Я видел, как он следил за домом Бориса, и знал, что он хочет избавиться от уборщика, чтобы получить его работу и поближе подобраться к ребятам. Поэтому я написал Борису письмо и засунул в его почтовый ящик, чтобы испугать его. И Борис уехал на время.
— Мы думаем, этот тип убил Чарли Эдисона, — сказал Джим.
— Он и убил, — подтвердил Рэй. — Прошлой осенью за магазинами. Он подкрался к нему, как нехорошая мысль, сломал ему шею и бросил тело в свою машину. И держал у себя в холодильнике, пока озеро не протралили. А потом выбросил его туда.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
— Видел. А еще я видел, как он сломал шею Барзите, словно палочку от эскимо, в ночь на Хеллоуин. Я видел все это из подвального окна в доме старика. Он много народу поубивал. В основном детей.
— И миссис Хортон? — спросил Джим.
— Я думаю, она просто умерла от ожирения.
— А он знает, что ты знаешь? — задал вопрос я.
— Он знает, что я за ним наблюдаю. — Рэй стряхнул пепел с сигареты. — Он все время пытается меня поймать, но я для него слишком быстро двигаюсь. Я его постоянно преследую.
— А почему ты никому ничего не сказал? — спросил Джим.
— А ты почему никому ничего не сказал? Если меня найдут здесь, то отошлют назад к родителям.
— А это так плохо? — спросил я.
Рэй кивнул.
— Если я найду здесь то, что ищу, то мне больше никогда не нужно будет возвращаться. — Несколько секунд он просидел молча, глядя перед собой, а когда наконец поднял взгляд, по его лицу скользнула улыбка. — Ну, я отправляюсь на вечерний обход. Прогуляйтесь со мной, ребятки. Увидите кое-что интересное.
Он извлек из одного пакета свои кеды и надел их вместо черных туфель.
— Ничего туфельки, — сказал Джим.
Рэй пожал плечами.
— Я взял их у парнишки Блэров. Прямо из шкафа.
— Ты что, заходишь в дома?
— Днем, когда там никого нет. Я куда хочешь могу пройти. Так я себе и достаю то, что мне нужно, — сказал Рэй, затягивая шнурок на правом кеде. — Я беру только то, что мне нужно, — добавил он, будто мы его в чем-то обвиняли.
Мы вышли из школы через дверь детсадовской комнаты и оказались на площадке с рукоходами и горками. Джим не удержался и по пути крутанул карусельку. Рэй открыл калитку и выпустил нас, а потом помчался через поле. Мы бросились за ним, когда он был уже у автобусного круга. Пробежав его, Рэй опустился в траву рядом с забором, ограждавшим школьную территорию.
Когда мы наконец догнали его и присели рядом, он сказал:
— Так вот, с этого момента вы должны молчать как рыбы, что бы ни случилось. Идите за мной. Если не будете знать, что делать, — я покажу руками. К окнам подходим только на цыпочках. Смотрите под ноги — тут на задних дворах разбросаны детские игрушки.
Мы с Джимом кивнули. Правда, я не был уверен, что сумею не отстать от них. Но это, как оказалось, не имело значения, потому что несколько секунд спустя мы уже бежали через задние дворы, перебирались через ограды из жердей и штакетника. Когда Рэй наконец остановился, я чуть не пробежал мимо него. Он помахал нам через плечо — «следуйте за мной» — и стал пробираться из дальней части двора к дому. Я видел, куда он направляется: к освещенному окну в первом этаже. Низ окна был на уровне коленки.