Год тигра

Хиггинс Джек

Неожиданно англичанин опустил руку, положил пистолет обратно в карман и надел рукавицу.

«Ну почему, ублюдок, я не застрелил тебя? Почему?» – спрашивал себя Шавасс, но ответа так и не находил. Впрочем, это уже не имело для него никакого значения.

Он подвел китайца к лошади и попытался усадить его в седло. Однако Шавасс настолько ослаб, что у него ничего не получилось. Держа Ли за плечи, он вновь заглянул ему в глаза. В них была пустота.

Тяжелая усталость навалилась на Шавасса, и тут он понял, что силы оставляют его. Сделав глубокий вдох, Шавасс

вцепился руками в седло и, подтянувшись, лег поперек лошади. Та после его легкого удара тут же тронулась с места. И тут неожиданно из ночного мрака ему навстречу выехал Осман Шериф.

Глава 17

Ветер, дувший из монгольских степей, засыпал снегом сложенный из каменных блоков домик.

Большую часть его внутреннего пространства занимали лошади. Шавасс сидел словно в тумане и пил из пиалы горячий чай. От его овечьего тулупа шел густой пар. На полу по другую сторону от печки спали измотанная Катя и двое детей. Жена Османа Шерифа стояла возле печки и терпеливо ждала, когда закипит чайник.

В дальнем углу тусклым дрожащим пламенем горела маленькая масляная лампа, а под ней рядом с полковником Ли на корточках сидели Хоффнер и Осман Шериф. Китаец периодически стонал, а доктор каждый раз его успокаивал. Один раз полковник попытался приподняться, и тогда казаху пришлось снова уложить его.

Вскоре старик поднялся с корточек, попросил Османа Шерифа укрыть китайца овечьей шкурой и подошел к печке.

– Как он? – спросил Шавасс.

Хоффнер со вздохом ответил:

– Придется мне ампутировать ему три пальца на левой руке. Для него это настоящая трагедия, но гангрена хуже. Как хорошо, что вас нашел Осман Шериф.

Снаружи донесся вой ветра, и Шавасс невольно поежился.

– Да, если бы не этот домик, мы бы в такую ночь долго не протянули, – сказал он. – Этот казах настоящий мужчина.

Сколько надо иметь мужества, чтобы в такую погоду отправиться на поиски. А на полковника я наткнулся, когда, сам того не зная, вернулся на прежнее место.

Хоффнер не спеша набил табаком трубку и хмуро произнес:

– А я считал, что достаточно изучил его. Теперь у меня на этот счет большие сомнения. Не понимаю, что заставило его в буран пойти за нами пешком.

– Бог его знает, – ответил англичанин. – Что творится в голове ярого коммуниста выше моего понимания.

Подошел Осман Шериф и присел рядом с ними. Улыбнувшись жене, которая принесла ему чай, он тихо произнес:

– Вам, людям с Запада, многое кажется странным. Мы же привыкли мыслить другими категориями. Здешний охотник не прекратит преследовать зверя, пока его не убьет или сам не погибнет.

– Нет, – покачав головой, мягко возразил ему Хоффнер. – Мне кажется, что полковником двигало что-то еще. Чтобы довести его до такого состояния, требовались мотивы более основательные.

– Все объясняется очень просто, – сказал Шавасс. – Ли охотился за вашим атташе-кейсом.

– Но как полковник мог узнать, что я его забрал с собой? Ведь капитан Цен не смог с ним связаться. Нет, Пол, ему нужны были вы.

– Как бы то ни было, но он гнался

за нами троими, – ответил Шавасс. – Это точно.

– К этому я мог бы кое-что добавить, но это сейчас уже не важно, – сказал Хоффнер.

Он лег, подложив под голову атташе-кейс, и укрылся овечьим тулупом.

– Извините, хочу немного поспать, – сказал старик.

Шавасс растянулся рядом с Хоффнером и, глядя на огонь в печке, попытался понять причину, по которой полковник Ли, рискуя своей жизнью, погнался за ними. Однако ответа на этот вопрос так и не нашел.

Веки Шавасса устало сомкнулись, и он погрузился в глубокий сон.

Проснувшись, Шавасс некоторое время лежал неподвижно и, глядя в низкий потолок, пытался сообразить, где находится. «В скольких же местах мне пришлось побывать», – подумал англичанин. Наконец вспомнив, что он в Тибете, Шавасс приподнялся.

Руки его опухли и покрылись цыпками, лицо горело. Он провел пальцами по щекам и нащупал глубокие ссадины.

Все, кроме него, казалось, спали. Шавасс наклонился к печке, подул на тлеющие поленья, и они снова загорелись. В домике сразу посветлело. И тут он увидел склонившуюся над полковником Ли Катю.

Лицо ее было болезненно белым. Осторожно ступая, она пробралась между лежавших на полу тел к Шавассу и села рядом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила девушка.

– Ничего, выживу. А как наш друг?

– Я услышала его стон и решила взглянуть на него. Что с его рукой?

– Обморозил, – ответил Шавасс. – Доктору пришлось ампутировать ему три пальца.

Катя с тихим присвистом тяжело вздохнула. Шавасс положил руку ей на плечо.

– Я понимаю, все это словно в кошмарном сне, – сказал он. – Но этот сон скоро кончится. Как только установится погода, мы тронемся в путь. А отсюда до границы рукой подать.

Девушка помолчала, а потом произнесла:

– Пол, как ты думаешь, почему он в буран пошел за нами пешком?

– Судя по всему, он очень этого хотел. Желание догнать нас его буквально съедало. Хоффнер полагает, что это из-за меня.

Катя нахмурилась.

– Что он хотел этим сказать? – спросила она.

Шавасс пожал плечами:

– Полковник Ли – человек, который свято верил в коммунизм, как священник в Бога. Вся его жизнь была построена на этой вере.

– Да, но какое отношение это имеет к тебе?

– Точно не знаю, могу только догадываться. Думаю, что для него было важно, чтобы я не только признался в преступлениях, совершенных против Китайской Народной Республики, но и поверил в учение марксизма-ленинизма.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что считаю, что он проникся ко мне симпатией, – вздохнув, ответил Шавасс. – В другое время и в другом месте мы, возможно, стали бы друзьями.

Они долго молчали, а потом Катя тихо спросила:

– А что с ним теперь?

– Точно не знаю. Думаю, я подорвал ему эту веру, так как отказался ее принять даже под пытками. В его сознании, скорее всего, произошли перемены. В таком состоянии у него просто не осталось выбора. Пытаясь надломить меня, полковник сломался сам.