Год в Ботсване

Рэндалл Уилл

Снаружи на лужайке стоял садовый гарнитур, неуместно английский, включавший даже скамейку-качалку с тентом, присутствовал и сооруженный из кирпичей неизменный braari. Пока Грэхем занимался осмотром шкафов, дабы определить, что мне нужно привезти, я стоял на веранде и слушал. Это маленькое убежище оглашалось шумом дикого мира, доносившимся буквально со всех сторон. Хотя слух мой на столь ранней стадии еще не различал раздававшихся отдельных звуков, я ощущал вибрацию джунглей — живого, дышащего мира, в который я, судя по всему, вот-вот перееду. Мира, несомненно, чувственного и реального — но также и немножко жутковатого.

— Ну, вообще-то ты можешь переехать прямо сейчас! — рассмеялся Грэхем. — Единственное, что нужно привезти, — хороший фонарь да свечи. Здесь наверняка

вечно вырубается электричество, хотя дом к нему подключен. Слоны постоянно сносят линию электропередачи, когда спускаются к реке на водопой.

— Они ходят на водопой именно здесь?

«Боже, куда я попал?»

— Ну да, слоны привыкли здесь спускаться. Посмотри туда — там видно, где они ходят.

Ярдах в сорока-пятидесяти отсюда участок черноватой земли был вытоптан до небольшого болотца, а со всех окружающих деревьев была содрана кора. Повсюду валялись комья навоза соломенного цвета, размером и формой напоминавшие спущенный футбольный мяч.

— Ага, будешь видеть слонов постоянно, но особого вреда они вроде не причиняют, по крайней мере людям. Хотя деревья портят будь здоров. А теперь давай поехали. У меня для тебя еще один небольшой сюрприз. Вернее, нет, довольно большой.

Заинтригованный, я отвез нас в Касане и следовал указаниям Грэхема, пока мы не очутились наконец перед белой обшитой досками баптистской церковью.

Мы вышли из машины и прошли к задней части здания, где находились жилище священника и древний гараж с односкатной крышей. Грэхем постучался, и через какое-то время дверь открылась, и из нее робко выглянула девчушка, волосы которой были начесаны в два огромных пучка над ушами, из-за чего она весьма смахивала на какую-нибудь главную героиню американского фантастического сериала.

Немедленно поняв цель нашего визита, она бросилась внутрь и позвала мать, которая, шаркая истершимися тапочками, вышла во двор и в певучей манере, ставшей для меня уже столь привычной, радостно нас приветствовала.

— Dumela, rre!

— Dumela, rrе!

— Как дела?

— Отлично, а у вас?

Держа в руках огромную связку ключей, она схватила висячий замок гаража и принялась перебирать ключи, подыскивая подходящий. Как и следовало ожидать, он оказался последним чуть ли не из пятидесяти. Покончив с этим, даже не дожидаясь, пока мы откроем двери, женщина побрела назад в дом, откуда доносились пронзительные звуки телевизионной викторины.

— Ну и как она тебе? — спросил Грэхем, после того как с некоторыми усилиями распахнул неподдающиеся ворота и завел меня в гараж. — Ну разве не красавица?

Она действительно была красавицей. Возможно, двадцатилетней давности и — как обо мне однажды отозвался старый и близкий друг — «с высоким пробегом», немного помятая и побитая, покрытая пометом всех представителей африканской перистой фауны, равно как и толстым слоем пыли и сена, сыпавшегося с расположенного выше сеновала, она все равно производила внушительное впечатление. Она и вправду вписывалась в местный ландшафт почти так же естественно, как и любая из здешних бесчисленных тварей. Эта «тойота лэнд крузер» с дизельным двигателем объемом в 2,8 литра наверняка проектировалась с учетом африканского буша. Задняя платформа была оборудована сиденьями и кузовом из гофрированного железа с тремя большими раздвижными окнами с каждой стороны. Автомобилю подобного типа самое место в саванне — на городских улицах таким делать нечего. Ему на роду были написаны широкие просторы.

Нареченная вскоре «Старой Королевой-Мамой» — белого цвета, весьма почтенного возраста, медлительная, глубокоуважаемая и весьма охочая до топлива, — эта машина стала такой же важной участницей моих африканских приключений, как и все мои друзья и знакомые. В течение последующих нескольких месяцев, чего на тот момент машина пока не ведала, ей пришлось проехать много больше, нежели за предыдущие десять лет. Ее спячка в том гараже длилась почти целых четыре года. К нашему величайшему облегчению, стоило Грэхему подсоединить аккумулятор, а мне повернуть ключ, как она завелась. Она, конечно же, хлопала, стонала, хрипела и скулила, но все-таки завелась, выбросив клубы плотного черного дыма, словно престарелая курильщица, сделавшая первую затяжку за день. Машина эта принадлежала американскому миссионеру, который несколько лет назад вернулся в Детройт и оставил ее в гараже на тот случай, если вернется, — неудивительно, что про нее почти позабыли.

В ней было не только достаточно места, чтобы разместиться по меньшей мере десяти пассажирам, но и — возвышавшееся горой на крыше и накрытое подгнившей зеленой парусиной, равным образом испещренной гуано, — все, чего только можно было пожелать для сафари в африканском буше: палатки, посте-ли, столы, кресла, чехлы, ножи и вилки, канистры для воды, кастрюли, кухонная утварь и даже наполовину опустошенная упаковка теперь уже прискорбно просроченного фруктового мороженого.

После подобного открытия меня вдруг охватил весьма рискованный энтузиазм. Когда же мы, наполнив ведра мыльной водой, при энергичном содействии девочки из фантастического сериала, отмыли автомобиль, накачали одно спущенное колесо, проверили уровень воды, масла и прочих жидкостей, я четко осознал, что Старая Королева-Мама — мой пропуск в приключение.

Глава 8

Первоклашки

Теперь, когда я обзавелся собственным жильем, да еще впридачу и королевской тачкой, можно было сосредоточиться на будничной повседневной деятельности в школе. Было весьма приятно, что дети привыкли ко мне быстро. Хотя порой кто-нибудь из учеников нет-нет да и бросал на меня робкий взгляд, явно задаваясь вопросом, что же я выкину в следующий раз. Поначалу я, в сущности, был, что называется, на подхвате, проводя урок то здесь, то там, устраивая прогулку на природе или чтение в классе, дабы мои коллеги могли закончить выставление оценок, подготовить новый урок или просто отдохнуть.

— Чего я действительно хотел бы, так это чтобы ты хоть немного приоткрыл горизонты ребятам постарше. Конечно же, место для взросления здесь просто фантастическое, однако я хотел бы, чтобы кое-кто из них смог получить в Ботсване степень, которая позволила бы потом поехать учиться за границу, хотя бы в ЮАР. Может, некоторым даже удастся перебраться в Штаты или Англию. Поэтому-то ребятишкам теперь так важно начать постигать, какой у них выбор.

Кивая, я соглашался с ним безоговорочно. Где бы я ни преподавал — дома ли, за границей, — у меня никогда не вызывало сомнений, что чем лучше мои ученики представляют себе всю широту мира, тем больше у них возможностей для принятия важных решений относительно своего будущего — ведь сам их выбор таким образом становится много шире. Те же, кто из-за стесненных обстоятельств или в силу характера не желают выглянуть дальше своей улицы, чаще всего на ней и остаются. Порой они вполне довольны своей участью, но чаще все-таки нет. Из ограниченного мира, который они населяют, и его удушающего влияния рождается разочарование. Возможность мечтать дается ребятам только посредством учебы. Но слишком часто их в этом не поддерживают.

У здешних детей было то явное преимущество, что их родители осознавали всю важность образования. Когда-то, давным-давно, кочующим скотоводам не особенно требовалось формальное обучение, да и ввиду изолированного характера их пастбищ им все равно было весьма затруднительно посещать школу регулярно. Со времен же обретения независимости значительное количество населения переместилось в столицу Ботсваны, Габороне, и другие города — Франсистаун, Маунг и Касане, и все больше народу теперь устраивалось на работу, требующую технических навыков. Большинство родителей наших учеников были заняты на канцелярской работе: в банках, на почте, в офисах. Некоторые трудились в других начальных школах города. Многие получили высшее образование в Ботсванском университете в Габороне или за границей. Как я уже замечал это в других развивающихся странах, дети осознавали, сколь малым владели их деды и бабки, а также понимали, какие блага могут быть доступны им в будущем, а поэтому были настроены на упорную работу с целью преуспеть в жизни. Я понимал, насколько это для них важно.