Год в Ботсване
Шрифт:
— Dumela, rre, — ответили они вежливо и несколько смущенно и по указанию Барри расселись по стульям.
— Обычно здесь кормятся следопыты, но поскольку на данный момент у нас всего один клиент, большинство из них разошлись по своим деревням. Сезон подходит к концу, так что мы тут потихоньку сворачиваемся. Вы, друзья, поспели как раз вовремя. Тушеного мяса у нас достаточно, чтобы накормить целую армию, — хихикнул он.
Еда оказалась равным образом сытная и вкусная, и когда дети прикончили по тарелке — а кое-кто и по две, — вид у малышей был такой, словно они вот-вот рухнут на землю. Мы прокрались гуськом вниз по узкой тропинке и оказались позади
— Ты, наверное, не откажешься от виски, а, Уилл? — подмигнул мне Барри, показав и мою палатку. — Ричи отправляется баиньки в десять, точно по расписанию, почему бы нам с тобой потом не посидеть? Я буду поблизости.
Так что где-то через час я оказался у костра и слушал байки Барри о других «великих белых охотниках» вроде Ричи, попивая отменнейший шотландский виски.
— Ты ведь из Касане, да?
— Ну, не совсем… Но сейчас живу именно в этом городе, оттуда. Бывал там?
— Да, наведываюсь туда раз в два месяца, пополнить запасы. — Он помолчал и сплюнул. — Знаешь Дирка?
— М-м-м, да, — я едва ли не отшатнулся при этом имени.
От глаз Барри это не укрылось.
— Ты прав. Он полный… — Тут Барри замер, прислушался и скорчил мину. — Только черта помянешь, и он тут как тут.
Напряженно вслушиваясь, я все-таки не различал ничего, кроме слабого потрескивания костра, разведенного перед открытой хижиной. Но вскоре из глубины буша донесся тихий, едва уловимый ровный гул дизельного двигателя, а минут через пять я увидал яркие желтые огоньки фар, скачущие вверх-вниз по неровной дороге. Пока я набирался решимости (предстоящая встреча меня отнюдь не радовала), Барри схватил меня за плечо и велел:
— Помалкивай о детях. Дирк у нас профессиональный охотник. Считает, что это его место. Я все улажу.
Взревев, bakkie развернулся за хижиной, и до нас донеслось хлопанье дверьми, за которым последовали какие-то указания. Через минуту оттуда в сопровождении двух своих сыновей, Эдвина и Эрвина, появился Дирк. Молодежь едва ли удостоила меня взглядом и направила свои стопы к столику с напитками, Дирк же при виде меня остановился как громом пораженный.
— Э… Привет! — сказал я бодро. — А я тут мимо проезжал, подумал, почему бы не заглянуть!
Просверлив меня взглядом, Дирк явно решил не удостаивать меня ответом и тоже двинулся хлебнуть спиртного.
— Барри, мой bru, у меня куду и приличная канна в холодильной камере. Когда поедешь через Касане, не забросишь их ко мне?
— Конечно, Дирк, никаких проблем.
— Можешь угостить мальчиков из лагеря тем старым буйволом из холодильника, если хочешь, только не отборными кусками. Мы увезли слониху на безбортном грузовике в деревню. Эрвин и Эдвин в конце концов разделали ее на шесть частей, а с головой мы не стали заморачиваться. Она на задворках — к следующему сезону должна сгнить, ладно? Скажу тебе, мой bru, пила эта работает что надо. Проходит по кости как по маслу. Да, мальчики?
Его сыновья молча кивнули и принялись шумно сосать пиво из банок, предварительно осушив по стаканчику бурбона.
— В общем, на сегодня хватит. С рассветом тронемся отсюда. Поедем во Франсистаун прикупить боеприпасов, да еще дела кой-какие обтяпать. — И с этими словами он зашагал по деревянному настилу меж палатками и залитой лунным светом водой. Его сыновья следовали за отцом по пятам. Внезапно Дирк остановился, словно уловивший какое-то движение хищник. Мне было видно, как поворачивается его массивная голова, пока он со своего наблюдательного пункта просматривает буш.
— Двигай за мной, — прошептал Барри, и мы при свете лишь костра да луны, пригнувшись, побежали по расчистке.
Мы остановились в нескольких ярдах от троицы и, проследив за их взглядом, поискали в раскинувшейся под нами местности движущийся объект.
— Вон, — прошипел Барри. — Сассаби! Это редкость, братан. Самая быстрая антилопа в Африке, — указывая мощной загорелой рукой, он явно был возбужден. — Поблизости должны быть и другие. Они всегда перемещаются стадами.
Антилопу, казалось, ничто не тревожило, она стояла себе как вкопанная, отражаясь в воде. Я осмотрелся по сторонам в поисках ее сородичей и на низком гребне, как раз над водоемом, заметил какое-то движение. Поначалу разглядеть очертания животных было невозможно, однако вскоре стало ясно, что это вовсе не антилопы. Я по неопытности принял было их за гиен, однако, вглядевшись, различил, что шкуры двадцати или около того хищников усеяны множеством желтых, белых, коричневых и черных пятен.
— Гиеновые собаки, — одновременно выдохнули мы с Барри, зная, что явление это весьма редкое. Из-за своего злобного нрава и способности уничтожать все поголовье скота, где бы они ни странствовали, африканские гиеновые собаки последовательно отстреливались землевладельцами и со временем стали самым редким видом на всем континенте. Наблюдать их в движении было уже поздно, ибо, как правило, эти животные ведут дневной образ жизни.
На наших глазах один из хищников отделился от группы и закружил возле сассаби, которая слегка дернулась и нервно повернулась, чтобы осмотреть тылы. Осознав опасность, она решила обратиться в бегство, однако, взбегая на холм, обнаружила окружающую ее стаю. И как раз когда голова антилопы начала нервно дергаться, выискивая пути отхода, гиеновая собака сзади напала на нее.
Застигнутая врасплох, антилопа рванула в единственном открытом для нее направлении — прямо в озеро. Быстро потеряв опору, бедняга поплыла, перемещаясь в бурлящей мутной воде удивительно проворно. Одним пружинистым прыжком гиеновая собака оказалась в воде вслед за ней. Я прищурился; сейчас начнется схватка. Собака быстро перебирала лапами — глаза горят, темно-каштановый язык высунут сбоку, и вот она уже плывет рядом с подергивающейся антилопой, чьи рога от усилий раскачиваются вперед-назад. Несколько ярдов животные проплыли бок о бок. Медленно, едва ли не осторожно, гиеновая собака потянулась пастью к сассаби и как-то неуверенно вцепилась в большое ухо жертвы. Убедившись, что хватка крепкая — не просто укус, — собака потащила антилопу под воду, умышленно топя ее.
Голова сассаби медленно скрылась под поверхностью, и после одиночного всплеска от ног и брюха и энергичного подергивания шеей бедная антилопа прекратила бороться. Очень быстро все было кончено, и гиеновая собака поплыла к берегу, таща за собой остававшийся на плаву труп. Вновь оказавшись на суше, она проволокла тушу — бывшую, вероятно, раза в три тяжелее ее самой — по песчаному берегу и затем двинулась в буш. Медленно и жадно крадясь за своим вожаком, исчезли в ночи и остальные хищники.
Спереди до меня доносилось тяжелое дыхание Дирка, который вместе с сыновьями шел к своей палатке. Я услышал, как он говорит им тихим и скользким, словно кровь, голосом: