Год в Ботсване
Шрифт:
Глава 2
«Проваливай, Джек!» [8]
Спрингбок — это пыльная лента дороги с бесчисленными станциями автосервиса и закусочными в американском стиле с едой на вынос, банками да супермаркетами — деловая фактория, окруженная ленивыми холмами. Несколько сотен ярдов Хай-стрит были пустынны — лишь горстка стариков сидела на бетонных скамейках в тенечке. Они разглядывали наш большой желтый грузовик с привычным безразличием, то и дело глубоко затягиваясь длиннющими самокрутками. Когда мы остановились у здания иммиграционной службы, облачка их табачного дыма, проплыв через тротуар, проникли в открытое окно автобуса, где я как раз пытался стереть с заспанной небритой щеки отпечаток шершавой переборки. И угодили
8
Знаменитая ритм-энд-блюзовая композиция Рэя Чарлза.
Насвистывая нечто невразумительное, Фил с глухим шлепком выпрыгнул из кабины. Он оглянулся на меня, опустив со лба большие солнцезащитные очки, и в ответ на мои стоны со смешком показал большой палец. Я выразительно ответил ему противоположным жестом. Фил влетел в контору, а я поднял крышку холодильника, привинченного к передней стенке автобуса, и погрузил голову в живительную прохладу. И мне тут же пришла мысль забраться внутрь целиком, навеки захлопнув за собой крышку. Увы, из-за низкого наклона, да еще в сочетании с перепадом температуры, у меня внезапно началось головокружение, что меня порядком испугало. Колени подогнулись, и я так и повис на стенке холодильника. Ощутив какое-то движение за спиной, я торопливо попытался извлечь себя из ледяных внутренностей. Поднимаясь, я схватил первый же подвернувшийся предмет, и поэтому, когда повернулся к несколько испуганной француженке средних лет с темно-рыжей завивкой в мелкий барашек и в солнечных очках «Бардо» с крылышками, я крепко сжимал в руке ярко-розовый пакет замороженного колбасного фарша.
— Ahhh, Williams, vous preparez le diner deja? [9]
— Ah, oui! Ah, ouic’estca [10] .
— Тогда не забывайте о членах моей группы — они вегетарианцы! — Немец, сидевший через проход, оторвался от «Путешествий по Африке» Юнкера и взглянул сначала на француженку, а потом на меня. — Не вздумайте совать эту розовую дрянь в наш ужин!
— Ach nein, mein Herr… — пробормотал я, опуская упаковку назад в холодильник. — Kein Problem [11] .
9
О, Уильям, вы уже готовите обед? (фр.)
10
Э-э, да! Да, вот именно (фр.).
11
О нет, господин… Никаких проблем! (нем.)
— Gut, so [12] .— Он выразительно кивнул остальным членам своей группы, внимательно прислушивавшимся к разговору. Они кивнули в ответ — один через москитную сетку, прилаженную к краям новенькой шляпы сафари.
Руководительница французской группы изрекла на весь салон «Oh la la!» [13] , покачала головой и вновь занялась маникюром.
Чертов Фил!
Согласен, я должен был предвидеть, чем сия авантюра обернется, но это вовсе не означает, что вина большей частью все-таки не лежит на Филе. Стоило нам спуститься с вершины Столовой горы и вернуть грузовик на стоянку турбазы, как ему в голову пришла блестящая мысль — ознаменовать последнюю ночь славным кутежом. Сначала, впрочем, Филу надо было сделать несколько звонков, в том числе и своей подружке. Когда он вновь возник из телефонной будки, лицо его, обычно совершенно беспечное, несло на себе печать озабоченности.
12
Хорошо, раз так (нем.).
13
Ну и ну! (фр.)
— Ох, братан, ни за что не догадаешься, как я влип. Да, ну и дела, братан.
— Да что случилось? — Я виновато оторвался от стакана с ледяной водой, который намеревался осушить, пока Фил будет звонить.
— Чертова Джейни. Она, видишь ли, заболела, свалилась в Англии с температурой. Завтра не прилетит. И что мне, спрашивается, теперь делать со всеми этими французскими и немецкими ублюдками? Я ведь языков не знаю, да и готовка тоже была на ней. Эх, братан!
— Да уж, не повезло. Ладно, не переживай, как-нибудь выкрутишься!
Он кивнул, но лицо его оставалось все таким же мрачным.
— Забавно, но я довольно прилично знаю французский и немецкий, — непонятно зачем ляпнул я.
Фил пожал плечами, погруженный в свои мысли.
— Двинули-ка в «Будду». Там две текилы по цене одной.
Устроив меня на балконе, где имелась возможность наблюдать за толпами проституток, фланировавших внизу, Фил обосновался в дальнем конце и принялся терзать телефон.
— Черт, Сабина тоже не сможет. В следующий вторник у нее начинается тур по Малави, Уганде и Кении. — Вернулся Фил мрачнее тучи. Он пролистал вдоль и поперек истрепанную записную книжицу, отчаянно пытаясь найти какого-нибудь спутника для своего тура, однако потерпел неудачу. С достойным восхищения стоицизмом Фил покончил с тягучим содержимым последней из трех рюмок текилы.
— Похоже, братан, без твоей помощи мне не обойтись. А что, давай двинем вместе со мной. Как там поется? «Давай проваливай, Джек!»
— «И больше никогда не возвращайся!» — подхватил я с энтузиазмом, которого и сам от себя не ожидал.
Ударившись в загул, в программу которого, естественно, входило море пива, мы продрейфовали по множеству забегаловок через все более и более затуманивавшуюся череду глоточков, посошков, ершей и коктейлей, в конце концов наскочив на мель в баре у бассейна, битком набитом весьма перевозбужденными двадцати-с-чем-то-летними девицами с огромным пляжным мячом. Здесь, по некоей весьма подозрительной причине, все напитки подавались в химических пробирках. Я содрогнулся, подумав о последовательности реакций, происходящих у меня внутри, однако при мысли о возвращении в Лондон меня затрясло еще больше. Теплый и столь захватывающий, Кейптаун и вправду был городом вечеринок — и я должен это упустить? «Шесть градусов и изморось» — именно такой, без всяких сомнений, и окажется сводка погоды, которую пилот объявит, когда мы будем бесконечно кружить в серых небесах над Хитроу. Что ж, по крайней мере, пока ничего не решено — билет ведь еще не куплен.
— Так ты сказал, братан, что знаешь французский и немецкий?
Я кивнул, хотя отчаянно пытался не делать этого. И та часть моего сознания, что еще сохранила трезвость — а она всегда таится где-то на задворках разума, как бы плохо ни шли дела, — уже в отчаянии ломала себе руки: уж она-то знала, что произойдет. Все закончится вполне привычным образом.
— А серьезно, почему бы тебе не поехать, Уилл? Слушай, братан, выручай. Я по уши сам знаешь в чем, а языков ни хрена не знаю. — С этими словами Фил вздохнул, запрокинул голову и залпом выпил зеленую маслянистую жидкость из пробирки. Глядя на его выпученные глаза, я задумался: как сам-то справлюсь с этим зловещим коктейлем?
— Нет, серьезно, будет здорово. Дорога проходит по замечательным местам, такого ты еще наверняка не видал. А как только доберемся до водопада Виктория, я тут же, клянусь, отпущу тебя назад в Кейптаун. Тебе всего-то и придется — немного готовить. Ведь ты умеешь? Да?
Я вроде и не ответил, но он уже продолжал:
— Умеешь? Вот здорово, а?
— Подожди-ка, Фил. Лучше скажи, а вы едете через Ботсвану?
— Ну конечно. Прямехонько через нее.
— А через место под названием Касане?
— А как же, братан. Классное местечко. Там как раз у нас остановка.
Я задумчиво потрогал визитку профессора Боттинга, лежавшую в кармане.
— Так о чем я говорил? А готовить придется сущую безделицу. Несколько бифштексов и прочую ерунду. И ты знаешь языки. Так что ты и гидом можешь быть.
— Да я же в Африке сроду не был. Я тигра от леопарда не отличу.
— Э, об этом можешь не беспокоиться — в Африке нет тигров.
— Ах, ну да! — покраснел я и отважно глотнул зеленой фигни из своей пробирки. Эта субстанция была такого же оттенка, как и нечто, однажды просочившееся из днища моей машины, а удовольствия было еще меньше.