Год в Провансе
Шрифт:
Так оно и было, как в официальном календаре почтового ведомства. Только место девушек, одетых в кокосовую скорлупу, в этом календаре заняли храбрые пожарные, которые лезли на отвесные стены, оказывали первую помощь, спасали альпинистов, попавших в беду, и поливали огонь из толстых шлангов. Во французской провинции pompiers оказывают жителям любую экстренную помощь: они могут вытащить собаку, упавшую в люк, отвезти вас в больницу, а кроме того, тушат пожары. Это сообщество храбрых, достойных и очень полезных людей.
Я спросил, не согласятся ли они принять пожертвование.
— Bien s^ur. [205]
Они оставили квитанцию, которая, помимо всего прочего, давала нам право именоваться Друзьями Пожарной части Кавайона. Еще раз отсалютовав и пожелав нам удачи, pompiers направились дальше. Интересно, входит ли в учебную программу пожарных школ краткий курс обороны от злых собак? Я надеялся, что да. Попытка выбить пожертвование из Массо может оказаться лишь немногим менее опасной, чем тушение горящего здания. Я легко представил, как он, спрятавшись за занавеской и держа наготове ружье, подглядывает из окна, а его овчарки в это время пытаются разорвать гостей на кусочки. Однажды мне довелось видеть, как эти псы, не добравшись до водителя, нападали на переднее колесо его машины. Они вгрызались в резину, как в сырое мясо, вырывали из нее огромные куски, выплевывали их и бросались опять. Перепуганный водитель, дав задний ход, безуспешно пытался удрать от этих чудовищ, а довольный Массо ухмылялся и курил.
205
Разумеется (фр.).
Теперь у нас в семье было два календаря, и я чувствовал, что недалек тот день, когда появится и третий, достойный самого крупного пожертвования. Весь год три раза в неделю, по вторникам, четвергам и субботам, герои из санитарного департамента останавливались в конце нашей дорожки и забирали неприлично большие мешки с пустыми бутылками, дурнопахнущими остатками позавчерашней рыбной похлебки, пустыми банками из-под собачьей еды, разбитыми стаканами, пакетами со щебенкой, куриными костями и прочим домашним мусором всех видов и размеров. Их не пугало ничто, ни объем, ни вес, ни степень несвежести. Один их них, всегда висящий на подножке машины, соскакивал на землю и заталкивал все наши отходы в открытую грязную пасть. Зимой он, наверное, умирал от холода, а летом — от запахов.
И вот как-то днем на «пежо», имевшем такой вид, словно он отправляется в свой последний путь, эти ребята заехали к нам — двое веселых, не слишком ухоженных парней с крепкими рукопожатиями и дыханием, пахнущим pastis. На заднем сиденье их машины я заметил пару кроликов и несколько бутылок с шампанским и порадовался тому, что им наконец-то достались полные бутылки.
— Да нет, против пустых бутылок мы совсем не возражаем, — признался один из них. — Но если бы вы видели, что оставляют нам некоторые! — Он сморщился и зажал себе нос, элегантно оттопырив мизинец. — D'e gueulasse. [206]
206
Гадость (фр.).
Они остались довольны чаевыми, а мы пожелали им устроить себе роскошный праздничный обед и приберечь после него кучу мусора, которую уберет кто-нибудь другой.
Стоя на коленях с совком и веником, Дидье выметал из угла крошки цемента. Мы с умилением наблюдали за тем, как эта живая машина, созданная для разрушения, занимается таким мирным делом. Оно означало, что его работа у нас в доме закончена.
Дидье выпрямился, выбросил мусор из совка в бумажный мешок и закурил сигарету:
— Ну вот и все. Normalement, завтра придет маляр.
Мы вместе вышли на улицу. Эрик уже грузил в кузов лопаты, ведра и инструменты. Дидье ухмыльнулся:
— Вы не будете возражать, если мы заберем бетономешалку?
Мы заверили его, что отлично обойдемся без нее, и они вдвоем с Эриком, устроив скат из досок, затащили ее в кузов и крепко привязали к кабине. Пенелопа, наблюдавшая за всем, склонив набок голову, прыгнула в машину и разлеглась на панели приборов под ветровым стеклом.
— Allez! — Дидье протянул мне руку, на ощупь похожую на растрескавшийся кожаный ремень. — Увидимся в воскресенье.
Маляр пришел, выкрасил все, что положено, и ушел. После него явился Жан-Пьер, укладчик коврового покрытия. Судя по всему, жены решили, что к их визиту все должно быть сделано в лучшем виде.
К вечеру пятницы почти все покрытие, кроме какой-нибудь пары метров, лежало на полу.
— Я приду завтра утром и все доделаю, — пообещал Жан-Пьер, — а днем вы сможете расставить мебель.
К полудню оставалось только загнать покрытие под деревянный порожек на входе в комнату. В тот самый момент, когда Жан-Пьер дрелью проделывал в порожке отверстие для шурупа, он и угодил сверлом в проходящую под полом трубу с горячей водой. Оттуда тотчас же вырвался живописный фонтанчик, красиво обрамленный дверным проемом.
Я бросился отключать воду, потом мы с Жан-Пьером скатали мокрый ковер и позвонили Меникуччи. К этому времени я уже помнил его телефон наизусть и знал, какими будут его первые слова.
— Oh l`a l`a. — Он на минуту задумался. — Пол придется ломать. Вы лучше предупредите мадам. Будет немного пыльно.
Мадам дома не было: она уехала за продуктами и надеялась, что к ее возвращению спальня, ванная и гардеробная будут сухими и чистыми, а ковровое покрытие постелено. Ее ждал сюрприз. Из соображений безопасности я посоветовал Жан-Пьеру поскорее убраться. Не исключено, что она захочет убить его.
— Что за шум? — спросила жена, выходя из машины.
— Меникуччи со своей пневматической дрелью.
— Понятно. Конечно. — Она была неестественно и зловеще спокойна.
Я порадовался, что Жан-Пьер успел уехать.
Чтобы найти протечку, Меникуччи высверлил в полу широкую канаву, и теперь было хорошо видно и трубу, и аккуратную дырочку в ней.
— Bon, — сказал он. — Теперь надо убедиться, что в трубе не образовалась пробка, а потом я ее запаяю. Вы стойте здесь и смотрите, а я буду продувать через кран в ванной.
Я смотрел. Меникуччи продувал. Фонтан грязной воды ударил мне прямо в глаз.