Год ворона. Книга 1
Шрифт:
Гимн, растворенный в криках шефа, снова заиграл в душе Алана.
— Я сделаю все, что от меня зависит сэр! — произнес он, вложив в голос всю страсть, на которую только был способен.
— Нисколько не сомневаюсь, — с невыносимым ядом в словах вымолвил шеф. — К счастью, в твоих силах не так уж и много, так что больших бед ты натворить не сможешь. Значит так. Сейчас же ты пулей полетишь в Русу и установишь за обоими, за девушкой и бойфрендом, круглосуточное наружное наблюдение. Привлекай к этому всю свою агентуру. Обо всем немедленно докладывать мне лично. И ни при каких обстоятельствах не предпринимать активных действий! Ты меня понял?
Ясно, сглотнув, подумал про себя Алан.
— Местные агенты ненадежны. Мне понадобится штат оперативников, — поджав губы, сухо ответил он.
Шеф посмотрел на него так, как смотрят на детей и безнадежно больных.
— Штат я, пожалуй, действительно расширю. И потребую провести самую тщательную проверку. Вы должны за два дня без малейшей огласки убедиться, что то, о чем рассказал этот бедолага-майор, существует на самом деле. Как только организуешь наблюдение, напишешь и подашь на утверждение предварительный план. Этому, надеюсь, на курсах учили?
Алан кивнул.
— Я, в отличие от тебя, Беркович, не могу себе позволить такую роскошь — нестись сломя голову к своему руководству с конкретными предложениями, не убедившись, что это не плод воспаленного воображения спившегося русского летчика. Все, свободен.
Не дожидаясь, пока Алан покинет кабинет, шеф ткнул кнопку селектора.
— Григ? Сколько можно возиться со своей оптикой, когда вы наконец займетесь хоть каким-нибудь полезным делом? Выдайте мне данные по всем экипажам стратегических бомбардировщиков в Русе за вторую половину восьмидесятых.
Закрывая за собой внешнюю дверь входного тамбура, Алан услышал, как шеф говорит по внутреннему селектору: «Люси! Немедленно свяжите меня с директором».
Из разговора Алан уяснил главным образом одно — очередной карьерный скачок нового Джека Райана, судя по всему, уже не за горами. По дороге к выходу он остановился у зеркала, оглядел себя с головы до пят и поправил галстук. Если ему в подчинение дают особых агентов, стало быть, шеф, несмотря на свои мелочные придирки, отнесся к докладу более чем серьезно.
Теперь главное — снова не оступиться. Продумывать каждый шаг, не совершать опрометчивых действий и не дать ни малейшего повода принизить собственную роль в этом деле.
Потому что дело здесь не только и не столько в его, Алана Дж. Берковича персональных амбициях. Речь идет не больше и не меньше, как об угрозе национальной безопасности Соединенных Штатов Америки!
13. Игры патриотов
Сверхзвуковой ракетоносец сто двадцать первого тяжелого бомбардировочного авиационного полка Ту-160 выполнял плановую пятидесятикилометровую «коробочку». Полет по аэродромному кругу, проводившийся по предписанию завода-изготовителя, по сравнению с боевыми дежурствами и участившимися за последние годы учениями был несложным. Он напоминал утренний выгул собаки — рутинную и не требующую особого внимания процедуру, поэтому экипаж, четыре высококлассных летчика, почти не ощущал характерного полетного напряжения.
Второй пилот завершал выход на предпосадочную прямую, после чего управление самолетом должен взять на себя командир корабля. Готовясь начать посадку, полковник Юрий Дорошенко, привычно обегая глазами шкалы приборов, вдруг припомнил домурыженный, наконец, с третьего захода, американский технотриллер, где регулярно и на все лады склонялось
Главным героем этой голливудской истории, по новой военной моде, которую в мире задавала Америка, был не человек-супермен, а самолет Б-2. А если быть до конца точным — Нортроп B-2 «Спирит». По воле сценаристов и режиссера, сей неуязвимый летательный аппарат невидимкой проскальзывал в стан врага (которым у политкорректных создателей была уже не Россия, и даже не Китай, а абстрактные «международные террористы, захватившие власть в некой средневосточной стране») и, нанося удары «сверхточным оружием», в очередной раз спасал мир.
«Стелс» — ухмыльнулся про себя Дорошенко, машинально проводя циклический обзор приборной панели, — больше-то этому хваленому американскому самолету и похвастаться нечем. Особо если сравнивать с нашим «Тушкой», по-ихнему «Блекджеком». У нашего максимальная дальность почти в два раза — 17 400 километров против их 10 400. А это означает, что, взлетев из Энгельса, моя птичка может даже без дозаправки спокойно добраться не то что до любой точки на территории Северной Америки — до самого Южного полюса. А скорость? И смех и грех — разница почти втрое. «Блекджек» — сверхзвуковой, развивает 2200 километров в час, а Б-2 всего 764, меньше, чем гражданский «Боинг». Но не это главное.
Быть может, когда система радиолокационной невидимости только разрабатывалась компанией «Нортроп-Грумман», она действительно была современна и эффективна. Но теперь «самолет-невидимку» может вычислить даже устаревший радар, с помощью новых компьютерных алгоритмов, отслеживающих возмущения воздуха за летящим Б-2. А новое поколение локакторов просто видит «стелс» чуть хуже, нежели обычный самолет. Потому на смену хвастливому прозвищу «невидимка», в последнее время все чаще и чаще американские «технические источники» используют более скромное определение «малозаметный»…
До начала снижения оставалось совсем немного. Дорошенко отбросил сторонние мысли и попытался сосредоточиться. Но заход на посадку на ВПП аэродрома постоянного базирования был процедурой настолько рутинной, что, глядя на необъятно-широкую даже с высоты нескольких тысяч метров Волгу и уходящую в горизонт степь, разбитую на пестрые квадраты полей, он мог думать о своем. На смену впечатлениям о просмотренном фильме предчувствием неясной угрозы неожиданно нахлынули тяжкие воспоминания.
В ту злосчастную ночь он, капитан Дорошенко, залег на верхушке защитного капонира и молил всех ему известных богов, чтобы впереди, со стороны аэродромных служб, не появился вдруг никто посторонний, а сзади, где располагалась стоянка, оператор вооружения не сделал роковую ошибку. Отпустило, и то не до конца, лишь когда серебристая сигара с начинкой, страшной до нереальности, исчезла под толстым слоем земли и хвороста.
Позже ему несколько раз приходилось присутствовать на похоронах, и каждый раз, когда гроб опускали в разверстое чрево могилы, в руках начиналась дрожь, словно он опять сжимал в руках тот самый трос…
Однако после того, как миновала вторая неделя, всем членам экипажа борта два-семь-два, включая и их туповатого штурмана, фотографа, ети его мать, любителя, Витю Сербина, стало ясно, что эта невероятная проделка каким-то непостижимым образом сошла с рук.
Все вроде было как всегда — они продолжали нести боевое дежурство, тревожа англичан в северных морях и американцев над Тихим океаном, но теперь… экипаж перестал быть единым целым. Общая жуткая тайна, дурацким волшебным кольцом из нудной книжки, которую несколько лет назад его, уже подполковника, заставил прочитать сынуля, медленно разъедала души, исподволь взращивая придавленный страх и взаимное недоверие.