Год жизни: от начала по кругу
Шрифт:
– Ты такой какой есть, и я такая какая есть, может поэтому мне так плохо. Я вижу, что ты очень хороший, но воспринимаешь мир не так, как я и это очень пугает, – ответила в тот момент Алиса.
Вот в этом и суть проблемы, она уже тогда не видела иного пути, как измениться самой, чтобы быть вместе. Почему Алиса пошла на подобный шаг, ведь я сказал, что могу поменять что-то в себе?
Сейчас стало яснее Алиса не поверила, ведь и я сам не верил в то, что говорил. Мои слова были направлены на то, чтобы она осталась, старался их подбирать их так, как она бы хотела их услышать, и никаких изменений с моей стороны быть не могло, ведь, по моему
– Мы сможем всё преодолеть вместе, ведь я люблю тебя, – последнее, что я мог произнести на тот момент.
Она разрыдалась, но отпустила чемодан. Всё было позади, Алиса не уходила, а ведь это и было то, чего я добивался. Слова про любовь не были пустым звуком, и были произнесены от чистого сердца. Я и правда уже тогда её любил так сильно, как мог, но просто не решался произнести вслух из-за излишней застенчивости. Значит и Алиса уже тогда любила меня, раз не смотря на ссору, не покинула дом?
Возвращаясь назад к дню переезда, когда жена радовалась, что больше не придётся делить комнату с подрастающим братом, и к тому дню, когда мы чуть не расстались, можно было соотнести эти два события. Между ними прошло буквально два месяца, а какие разительные перемены. Несмотря на то, что её ожидало возращение в родительский дом, в тот дом, где ей не было места, она без сомнений хотела собрать вещи. А это значило, что жизнь со мной для неё стала большей пыткой. И я своими руками продлил ад ещё на много лет после.
Не всегда благие намерения помогают, в большинстве случаев это тупой эгоизм. Уговаривая её остаться со мной, ни на одну секунды мне не было жаль молодую девушку. Она была тем, с кем мне хотелось быть, той кого я любил. Но в моих действия был только эгоизм, если бы я и вправду любил, то не стал бы так яростно удерживать около себя, позволил бы уйти. Но такой вариант даже и не рассматривался, жалось к себе была премного выше чувств женщины, которая яростно сопротивлялась угрозе.
Тугой комок непонятных рассеянных воспоминаний расплетался внутри меня, но при этом я рассказывал милой собеседнице о хороших сторонах, стараясь позабыть плохие. Я стал сам для себя тем человеком, которого мог ненавидеть. Такие люди вызывали одно лишь чувство – презрения. Стать таким никому не пожелаешь, презираемым и ничтожным, но в глазах окружающих, вроде святым. Вера в собственную непоколебимость утрачивалась, открывая мрак, прятавшийся до сей пор глубоко. Девушка-консультант, уже чуть ли не плакала, проникаясь словами неизвестного человека, а мне этого и хотелось, увидеть её жалость.
Странно осознавать, что тем человеком, проявившим толику сострадания, стала обычная девушка, первый раз появившаяся на пути. Жалость не самое приятное чем могут одарить посторонние или родные, не важно, но, когда тебя замечают становится немного легче. Жёсткая бескомпромиссная мать, холодный бездушный отец, друзья, что находятся рядом просто по велению случая. Они вроде и говорили пару приятных сердцу слов, но не верили в них. Им скорее было необходимо соблюсти видимые приличия, а вот волновал ли их я, как человек, навсегда останется неким секретом. Когда у человека в жизни происходит большое горе, да даже маленькая неприятность, мы в большинстве случаев не удосуживаемся поставить себя на чужое место, прикрываемся страхом очутиться там же, поэтому и не стараемся утешать.
Искал ли я утешения, смотря в эти ясные голубые глаза, так походившие на глаза моей жены? Она так молода, обаятельна, а теперь ещё и опечалена. Я сваливал на неё свои проблемы, не важные для других, и вроде ничего плохо не случилось, но ощущения были крайне противоречивые. Мне не было стыдно, но всё равно, смотря со стороны можно увидеть нестыковку. Стоят два человека, не знавшие друг друга раньше, и один из них явно старше, и ноет о своей дурацкой жизни, в этом нет смысла, особенно с учётом того, что мне и не полагается подобная роскошь.
Повествование затянулось, истинные мотивы моего прихода в магазин размылись, теперь-то уж точно никто и не мог сказать, по какой причине я находился здесь. Важным моментом происходящего оставалось отпустить то, что было, и идти с высоко поднятой головой дальше, но так не происходило. Ситуация накалялась, становилась патовой. Стоило бы заткнуться и больше ничего не говорить, но как же долго меня никто не слушал, вот так. Не знаю, сколько бы продолжалась беседа, но всегда наступает момент окончания, и этот момент пришёл. Девушку подозвал другой покупатель, и она не нашла ничего лучше, как просто уйти, предварительно извинившись.
Я понял, что и мой час настал, и пошёл к кассе, чтобы пробить товар, оставленный некоторое время назад. По счастливой случайности девушка освободилась быстро, и пока мой след не простыл примчалась к кассе, чтобы вручить изысканный палантин.
– Я думаю вашей матери понравится, – промурлыкала она нараспев.
– Да, то что надо, спасибо, пожалуй, возьму, – сказал я кассиру.
Девушка кивнула и улыбнулась.
– И сделайте скидку от меня, – добавила молодая незнакомка.
Больше меня ничего не держало в бутике, но вместо того, чтобы уйти одна нелепица пришла в голову.
– А вы не скажите свой номер телефона и имя, может как-нибудь ещё встретимся?
– Да, хорошо, меня зовут Дарья, на бейджике имя написано.
Я глянул на кусок пластика, на нём и правда значилось имя, а я даже и не обратил внимания. Так значит вот, как её зовут. Дальше она продиктовала свой номер, и быстро удалилась вглубь магазина, чтобы и дальше продолжать работу, а я вышел из магазина, направившись в пункт отправки посылок, чтобы моим родителям подарки пришли, как можно скорее. Моя рука сжимала клочок бумаги, где был указан номер Дарьи. Я не собирался звонить, хоть она и была очень симпатичной. Скорее это был жест отчаяния, по причине того, что при ней мне было уготовано проявить слабость. Мне не хотелось хотя бы под конец ударить в грязь лицом и сохранить для себя частичку мужского достоинства.
Мой путь пролегал дальше, и можно было выбросить бумажку в ближайшую мусорку, но я так не сделал, а положил в карман, который располагался на изнаночной стороне зимней куртки. Может этот номер был и не нужен, но пусть он служит напоминанием, что в мире остались добрые люди, которые может и не ответят, но выслушают, не осуждая, не делая это из-за любых моральных принципов, а просто потому что очень светлы.
Глава 4.
Наступило тридцать первое декабря, что предвещало окончание года. Праздник в принципе не плохой, но не когда на душе неспокойно. Я решил не праздновать, а провести весь день занимаясь обычными делами. Самое большое на что я был способен, просто включить телевизор в двенадцать ночи, принять окончание года и улечься спать, а возможно, даже лечь задолго до полуночи.