Год жизни: от начала по кругу
Шрифт:
– Я принял решение, поэтому не тебе говорить мне, что делать
– Но, разве нельзя иначе? Я думал раз ты вышел на работу тебе стало лучше. А теперь мне довелось узнать о твоём увольнение через третье лицо. Давай, сегодня вечером сходим в бар, выпьем обсудим.
– Нечего обсуждать всё решено.
Антон нахмурился, будто не в состоянии найти слова, чтобы продолжать убеждение. Его голова всегда была наполнена только работой, и ему становилась немыслима сама мысль, что кто-то может пожертвовать карьерой ради ничего.
– Может нам стоило видеться чаще…
– Что ты имеешь ввиду? – не понял я его рассуждения.
– Просто мысли вслух. Ничего я особо и не
– Хорошо.
Я не был против, ведь следующая наша встреча вполне возможно состоится не скоро.
Седьмой день не выделялся ничем особенным, так же, как и восьмой, и девятый. День сменял другой, а мне просто хотелось поскорей покончить с работой. Внутри уже был план, не до конца осознанный, но всё же план.
Наступили новые выходные, они стали той отдушиной, что мне пришлось ждать целых пять дней. Пришлось заново начинать уборку, ведь плоды прошлых выходных так и не увенчались успехом. Я бегал туда-сюда вдоль комнат, ни на секунды не приседая. С того раза, как меня настиг непонятного рода приступ, мне стало не по себе, стало страшно, что он повторится вновь. С ужасом иногда воспоминания о том дне приближались к недрам сознания, заставляя содрогаться в дикой судороге. Одна только мысль, что смерть была так рядом, но не забрала приводила в заблуждение, приходилось часами думать почему я был помилован, для каких таких целей продолжал бродить по земле?
Смысл жизни всегда преследует человека, но когда человек остаётся один на один, то вопрос о целях становится более явственен. Не всем удаётся заполнить образовавшуюся пустоту новой парадигмой. Я не мог взять в толк, что значит тот приступ, те беспочвенные страхи на месте? Чтобы бы сказала Алиса на этот счёт? Она всегда была довольно расчётлива, заранее строила планы, правда в контексте работы не всегда могла их исполнить, но планы были глобальные. Ей удавалось прикинуть наперёд, как сложится жизнь, меня всегда поражало с какой точность были построены суждения. Мне никогда бы не пришло в голову то, что приходило ей. Она была в нашей семье генератором, той ниточкой, которая не позволяла полностью запереться в мире иллюзий.
Если так припомнить с кропотливой точностью, то именно она в Таиланде и прикинула, что пора бы подумать о ребёнке. Почему-то до того момента, я такими категориями никогда и не мыслил. То есть я полагал, что нам нужны дети, но именно она начала переносить эти размышления в реальную жизнь. С работой никогда такого не было, там всё чётко, вот сейчас я построю карьеру, вот сейчас мне представиться возможность проявить себя. Тут было поле моей деятельности, где моя голова полностью выдавала как именно сложится профессиональный путь, и именно этого я лишился за последние две недели. Не мог спрогнозировать будущее, как будто потерял не только жену, но и смысл в будущем.
Я вновь принялся перебирать тот шкаф, что бросил убирать на середине в прошлый раз. Место из-под фенов было пустым, и я со всей страстью пытался обнаружить в недрах шкафа какие-то другие значимые вещи. Если подумать и в самом деле не было понятно, что делали фены здесь, мы переехали сюда более пяти лет назад, и вряд ли их можно было незаметно взять из прошлых квартир, в которых мы жили, а значит они появились здесь за эти пять лет. Шкаф, стоявший передо мной с распахнутыми настежь створками, не принёс новых тайн, но теперь глядя на него сверху вниз, такого простого без секретов, мне становилось хуже и хуже. Ужас проникал в тело вновь, но на сей раз мне удалось подготовиться, и не испугаться так сразу. Я в миг, когда первая волна мурашек пробежала по телу, быстро улёгся на кровать и просто начал считать до десяти и обратно, плавно дыша, не поддаваясь атаке. Но избежать кульминации не получилось, когда на последнем издыхании смерть приблизилась к шее, мой язык будто застыл во рту, стал большим и неуклюжим, и вдруг всё прекратилось.
Пока я не до конца очухался, я пошёл прямо по коридору, и прямо поверх домашней одежды, треников и футболки, надел куртку, засунул ноги в ботинки, и слегка неуклюже наперевес с портфелем поскакал вниз на улицу, не дожидаясь лифта. Тут же мне вспомнился один магазин, что был в двух кварталах кверху по улице, и понёсся туда, сам не зная почему в голову пришла подобная мысль. То был строительный магазин, пока я шёл до туда ни один десяток глаз смотрел поверх моей одежды оценивающим взглядом. Но меня мало волновали чужие взгляды, была лишь цель, а люди были препятствием на пути.
Когда я вернулся домой, то застал вещи в нетронутом состоянии, всё было также, как и на момент, когда я оставил дом, чтобы выйти. Портфель я бросил прямо на пол у двери, нарушив порядок, складывавшийся годами в черте квартиры. Потом пришёл к выводу, что пора и все остальные вещи сделать менее упорядоченными, прежде чем начну выполнять план. Походив по комнатам, я начал разброс вещей по углам, так стало намного уютнее, здесь впервые за столько лет появились обитатели. Потом, когда одна часть была исполнена, пора было переходить к другой. Я вернулся к шкафу, от него исходила дурнота. Именно он был причиной несчастья, и, взяв шуроповёрт, купленный менее получаса назад, шкаф начал приобретать истинный облик, что был заложен в нём на мебельной фабрике. Теперь отдельные панели лежали тихо на полу, и дурнота сошла на нет, если он не может предоставить новые тайны, то и смысла ему стоять больше нет. Вещи, принадлежавшие раньше шкафу, теперь мирно валялись, создавая блаженный хаос. Я улыбнулся, полностью довольный собой. Пора было отдохнуть и попить чайку.
Десятый день на работе, прошла неделя с тех пор, как я окончательно решил покончить с мучавшей меня ответственностью. Только четыре подъёма с утра отделяло от конца. Именно в пятницу моя мука будет завершена. А пока меня ждало важное дело. Когда кабинет был убран полностью, а мусорная корзинка освобождена, видно рьяной уборщицей, то в этих четырёх стенах ничего не осталось. Стол, стул, кипа бумаг, да канцелярские принадлежности. Было пусто и неуютно, поэтому весь этот и следующий день я посвятил именно обустройству. В обеденный перерыв вышел из фирмы до ближайшей печати и распечатал несколько совместных фото с женой, купил рамочки и с нежностью поставил на стол. В одиннадцатый день даже фотографий стало мало, поэтому обеденный перерыв этого дня был посвящён покупке разного рода мелочёвки по типу картин и цветов. Теперь я мастерски оттачивал своё искусство дизайна, и под конец дня создал нечто невообразимое. Кабинет напоминал рай. Здесь даже появился фонтанчик, который переливался разными оттенками.
И вот наступила середина недели, мне почти захотелось забрать заявление об уходе, только чтобы вновь и вновь возвращаться в свой кабинет, и просто сидеть наслаждаться. Было спокойно и хорошо, пока не зазвонил телефон. Моя мать никогда не звонила мне на работу, поэтому я забеспокоился.
– Алло, мам, что случилось?
– Ничего, не волнуйся, просто я беспокоюсь, можешь сегодня прийти к нам с отцом?
– Могу, но это точно просто так? Если что нужно, то могу прямо сейчас.
– Нет, нет вечером, нечего из-за меня срываться с работы. В общем не буду тебя отвлекать до встречи.