Годы и войны
Шрифт:
В результате отхода 226-я стрелковая дивизия встала в оборону на левом берегу реки Северский Донец. В ноябре шли бесконечные дожди со снегом, и это очень затрудняло создание оборонительных рубежей. Чтобы лучше использовать особенности местности, я обошел с командирами полков каждый батальонный район. Сначала спрашивал у командира батальона его решение на оборону: где и как он будет располагать людей и огневые средства? Потом спрашивал командира полка, с чем он не согласен и какие намерен внести уточнения, почему он намерен делать так, а не иначе. Лишь после этого я давал свои указания, как расположить батальон и как окапываться. Приходилось учить командиров на переднем крае, чтобы
Известно, что в войну мы вступили с укоренившимися взглядами на прогрессивность групповой тактики, с распылением взвода почти по всему обороняемому району. Однако красноармейцы теряли при этом чувство локтя, не видели не только командира взвода, но порой и командира отделения, не слышали команд, то есть были неуправляемы. С тех пор как я начал сознательно относиться к тактическим вопросам, я был всегда ярым противником такого расположения в обороне и считал его устаревшей системой. Такая разобщенность на поле боя в известной мере оправдывала тех, кто покидал оборону, ничего не зная о своих, воображая, что "уже все отошли, я ушел последним".
Прослужив пять с половиной лет солдатом, я хорошо знал, на что солдат способен в той или иной обстановке. Понять, какое отрицательное действие производит быстрое и продолжительное отступление, совсем не трудно. Поэтому от подчиненных нам командиров мы потребовали - не распылять взвод, располагать его на одном из бугров в общей траншее, не более ста двадцати метров по фронту, чтобы командир видел своих подчиненных, а они - своего командира, чтобы он мог контролировать их поведение и заставлять их стрелять в наступающего противника, а не отходить, кому когда вздумается. Рекомендовали не бояться оставлять между взводами и ротами незанятые промежутки, простреливаемые управляемым огнем.
Находясь в обороне, мы производили анализ потерь за время отступления. Большая часть падала на пропавших без вести, меньшая часть - на раненых и убитых (главным образом командиров, коммунистов и комсомольцев). Партийно-политическую работу мы подчинили главной задаче - повысить устойчивость дивизии в обороне. Мы с комиссаром Горбенко не уставали разъяснять офицерам, что их основная обязанность - укреплять в сердцах солдат веру в нашу победу.
Люди, сражающиеся в невероятно тяжелых условиях, особенно нуждаются в общении со своим командиром. Каждое слово и поступок офицера солдаты обдумывают и оценивают, им важно знать настроение своего командира: как он сам-то, верит в успех боя или сомневается в нем? Солдата обмануть нельзя. Он умен и зорок. И путь к его сердцу найдет лишь тот, кто не боится правды, кто умеет разговаривать с людьми откровенно и убежденно.
Солдаты должны убедиться, что командир о них думает, но под их настроение не подделывается, а говорит то, во что верит сам. Солдаты дерутся всегда гораздо лучше, если понимают обстановку и если верят в свои силы.
Наша дивизия оборонялась на фронте до тридцати километров. За двадцать дней ноября было немало сделано для совершенствования обороны, обучения и воспитания людей. Но мы хорошо понимали, что даже самой упорной обороной противника не победишь, что, сидя в обороне, нужно готовить людей к наступлению. А это значило, что обучение войск и партийно-политическую работу необходимо подкреплять активными действиями.
Мы выяснили, что после успехов своего летнего наступления противник стал самоуверенным и в холодную погоду отсиживается в населенных пунктах, между которыми оставляет большие промежутки, не занятые войсками. Решили использовать это положение, чтобы проникать в тыл
Первый лихой налет был произведен под командой лейтенанта Заярного на деревню Огурцово, находившуюся на переднем крае обороны. Пленных взять не удалось, но противник оставил в деревне десять убитых. Нами были захвачены миномет, винтовки, гранаты, патроны, лошади с повозками, продовольствие, документы убитых, обмундирование, одеяла, белье и другие вещи. Потеряли мы одного убитым. Даже на этом опыте можно было убедиться, что подготовительная работа не пропала даром, что с нашими солдатами можно осуществлять нападения на тылы противника в более крупном масштабе.
Разрабатывая планы таких вылазок, мы преследовали главным образом три цели: 1) доказать противнику, что мы способны больно его бить; 2) выработать у наших людей уверенность в своих силах; 3) убедиться, на что способны в бою наши батальоны.
Объектом очередного нападения избрали деревню Коровино. По имевшимся у нас сведениям, именно здесь находилась батарея, которая нас сильно беспокоила, систематически обстреливая наши позиции. Чтобы обеспечить успех действий, нужно было выставить прикрытие на дорогах, ведущих в Коровино, и вообще иметь под рукой достаточно сил. Поэтому было решено взять по одному батальону от каждого полка, разведроту дивизии, саперов. Поскольку этой вылазке мы придавали большое значение, руководство ею я взял на себя, а Горбенко вызвался идти комиссаром отряда. В качестве моего заместителя с нами пошел командир 985-го полка Шепеткин.
Произвели разведку, проверили прочность льда на реке. Мы с Горбенко провели беседы в каждом выделенном батальоне, обратив еще раз внимание на необходимость строжайшей дисциплины. Призвали бойцов действовать дружно и решительно.
Поскольку разведроте поручалось самое ответственное дело - прикрывать наши подразделения с запада, она была усилена четырьмя минометами с сотней мин. Возглавлял ее смелый и решительный начальник разведки дивизии Боков.
Артполк получил задачу держать под огневым воздействием прилегающие к Коровино населенные пункты. Огонь открывать с первыми выстрелами атакующей пехоты.
Ночь на 28 ноября была теплая, с низкой облачностью. Не замеченные противником, мы перешли Северский Донец, потом шли лесом. На просеке, идущей от реки, сделали последний привал. Здесь мы подтянули колонну, уточнили ранее отданные распоряжения, напомнили сигналы, место сбора и пути отхода.
Когда мы тронулись вперед, чтобы пройти последние пятьсот метров, вернувшийся от головного дозора красноармеец доложил:
– Мы увидели двух человек, идущих нам навстречу, услышали оклик по-немецки, а потом топот. Они убежали к деревне.
Было ясно, что эти двое обнаружили нас и поспешат предупредить своих. Нельзя было медлить; противник имел несколько минут на изготовку. Мы ускорили движение, чтобы начать атаку на четверть часа раньше. Атаковали деревню одновременно и решительно, но внезапность атаки была утрачена. К половине восьмого противник еще удерживал те хаты, у которых на огородах стояла батарея. Был момент, когда часть батальона 989-го стрелкового полка дрогнула и начала было отходить к лесу, однако ее удалось остановить. Бой затянулся, противник дрался ожесточенно. Но и мы не намеревались останавливаться на полпути и к половине девятого полностью овладели деревней, уничтожив гарнизон. Бежало лишь человек двадцать, да и из них многих расстреляло наше прикрытие, встретившее огнем также и подкрепление, которое пыталось пройти к Коровино.