Гоголь в Москве (сборник)
Шрифт:
Впервые посетив Москву по дороге из Петербурга в Васильевку в конце июня 1832 года, Гоголь прожил здесь очень недолго. «…Пробыл полторы недели, в чем, впрочем, и не раскаиваюсь. За все я был награжден», — пишет он с дороги своему товарищу по Нежинской гимназии Н. Я. Прокоповичу1. Это его краткое пребывание было необычно деятельным. Он завязывает в московском ученом и литературно-театральном мире яд знакомств, установивших на долгие годы его связи с Москвой. «Там… — писал он впоследствии… — любят меня непритворно, искренно»2.
Не безвестным автором приехал Гоголь в Москву: «„Вечера на хуторе близ Диканьки“ были давно уже прочтены, и мы все восхищались ими… — вспоминает С. Т. Аксаков. — Не вдруг узнали мы настоящее имя сочинителя; но Погодин ездил зачем-то в Петербург, узнал там, кто такой был „Рудый Панько“… и привез нам известие, что Диканьку написал Гоголь-Яновский. И так это имя было уже нам известно и драгоценно»3.
Особняк
Тем, что в Москве Гоголь появился уже сложившимся и привлекшим к себе внимание писателем, объясняется в значительной мере щедрая дань уважения и радушия, которая была ему здесь оказана. Продолжая путь в родную Васильевку, Гоголь писал с дороги И. И. Дмитриеву: «Минувши заставу и оглянувшись на исчезающую Москву, я почувствовал грусть. Мысль, что все прекрасное и радостное мгновенно, не оставляла меня до тех пор, пока не присоединилась к ней другая, что через три или четыре месяца я снова увижусь с вами»4.
Первым, с кого начались московские встречи Гоголя, был М. П. Погодин, с которым Гоголь познакомился еще в Петербурге. Оба они, помимо занятий литературой, вели тогда курсы истории: Гоголь — в Патриотическом женском институте в Петербурге, Погодин — в Московском университете. Насколько после первой встречи был велик их взаимный интерес друг к другу, свидетельствует тот факт, что Погодин, желая понять педагогические методы Гоголя, просит доставить ему на просмотр тетради его учениц, стремится связать его с московскими литераторами, Гоголь заканчивает ему письмо из Васильевки словами: «С нетерпением жажду обнять вас. Тянет в Москву»6.
Погодин в эти годы жил в своем доме на Мясницкой улице (дом № 8, не сохранился) [1] .
Погодин познакомил Гоголя с С. Т. Аксаковым. Последний жил тогда в доме № 12 по Большому Афанасьевскому переулку и по субботам обычно устраивал интимные литературные собрания. На одно из них Погодин и привел Гоголя «без всякого предуведомления, — вспоминает С. Т. Аксаков. — Эффект был сильный. Я очень сконфузился, бросился надевать сюртук, бормоча пустые слова пошлых рекомендаций»6 [2] .
1
В Городском историческом научно-техническом архиве при Архитектурно-планировочном управлении г. Москвы (в дальнейшем сокращенно: ГИНТА) нам удалось обнаружить план этого владения от 1831 года, по которому мы можем составить себе некоторое представление о внешности этого не дошедшего до нас мемориального памятника, связанного с именами Пушкина, Гоголя, Щепкина, Аксакова и других представителей литературно-художественной Москвы. Почти параллельно Большому Златоустинскому (ныне Большому Комсомольскому) переулку владение делилось — начале оградой, затем постройками — на две части. Часть, примыкавшая к Большому Златоустинскому переулку и занимавшая примерно треть всей площади, была под двором и под хозяйственными одно— и двухэтажными постройками. На остальной площади показан сад, в середине которого находился обращенный фасадом к Мясницкой большой дом с мезонином. По углам к нему примыкали одноэтажные небольшие строения, которые на плане уже обозначены снесенными. Снесена была и терраса с тремя сходами, соответствующая средней, «третной», части дома. В углу сада, возле Мясницкой улицы, у границы с соседним владением, находилась беседка. Два бока ее были обстроены одноэтажными флигелями. Сзади дома показано несколько строений, также частично подвергшихся сломке.
2
По словам С. Т. Аксакова, это свидание произошло в кабинете, «находившемся в мезонине… В комнате было жарко, и некоторые, в том числе и я, сидели без фраков» (С. Т. Аксаков. История моего знакомства с Гоголем, 1890, с. 5). Войдя во двор, мы можем видеть на боковой стене основного строения несколько окон, расположенных возле самой крыши, чем объясняется жара в этом небольшом помещении.
Однако в первый раз Гоголь пробыл очень недолго, около часу. Уходя, просил Аксакова познакомить его с М. Н. Загоскиным, для чего обещал зайти через несколько дней. С 1831 года М. Н. Загоскин занимал должность директора московских театров, и для Гоголя, уже тогда задумавшего ряд драматургических произведений (в частности, будущую «Женитьбу»), это знакомство было в деловом отношении весьма важным.
Через несколько Дней Гоголь зашел к С. Т. Аксакову, чтобы вместе посетить уже предупрежденного М. Н. Загоскина. Любопытно, что беседа дорогой шла о театре. «Я заметил, — вспоминает C. Т. Аксаков, — что русская комедия его сильно занимала и что у него есть свой оригинальный взгляд на нее»7.
М. Н. Загоскин с 1830 года жил в собственном доме в Денежном переулке (ныне улица Веснина, № 5, дом не сохранился) [3] .
Николай Михайлович Загоскин
Небезынтересна история покупки им этого владения. Переехав в Москву в 1820 году, Загоскин жил в доме Новосильцева (Гагаринский переулок, № 29 и 31), на побочной дочери которого он был женат. Но, как рассказывает С. Т. Аксаков, «…Загоскин жил в доме своего тестя в мезонине… Комнатка, в которой он меня принял, была проходная… кругом разговаривали громко, нимало не стесняясь присутствием хозяина, принимавшего у себя гостя… Я понял положение бедного Загоскина посреди избалованного, наглого лакейства, в доме господина, представлявшего в себе отражение старинного русского капризного барина екатерининских времен, по-видимому не слишком уважавшего своего зятя»8. В 1829 году вышел роман писателя «Юрий Милославский», имевший по тому временам небывалый успех. Чтобы расстаться со своим тестем, Загоскин все, и довольно значительные, средства, полученные от издания, тратит на покупку этого дома.
3
В начале XIX века это владение принадлежало П. А. Ефимовскому, родственнику и близкому приятелю популярного в те годы поэта и театрала И. М. Долгорукого. Как явствует из материалов этого владения, находящихся в ГИНТА, застройка его площади слагается при Ефимовском и сохраняется в основном до 1880-х годов. Сохранившиеся планы 1817 и 1858 годов рисуют нам это владение следующим образом: строения вдоль улицы были сдвинуты с оси несколько вправо, освобождая левый угол владения под сад или двор. В середине этого комплекса стоял одноэтажный деревянный оштукатуренный дом «покоем» в девять окон. По бокам его два деревянных же флигеля в три окна. Все нежилые постройки (сараи, конюшня, оранжерея и т. п.) были отнесены в глубь владения. Следует отметить, что в 1832 и 1833 годах в доме Загоскина жил Н. И. Надеждин, издатель московских журналов «Телескоп» и «Молва», в которых через три года появились статьи Белинского о произведениях Гоголя, сыгравшие громадную роль в творческой биографии писателя.
Михаил Семенович Щепкин
Внимание Гоголя привлекают творческие силы московских театров. Он стремится познакомиться с главой московской труппы М. С. Щепкиным. В этом случае Гоголь обходится без посредников. Сын великого русского актера запомнил первое появление Гоголя в их доме. «Мы знали (вероятно, от С. Т. Аксакова, с которым М. С. Щепкин был очень близок. — Б. З.), что Гоголь… приехал в Москву. Это был его первый приезд сюда. Не помню, как-то на обед к отцу собралось человек двадцать пять… дверь в переднюю, для удобства прислуги, отворена настежь. В середине обеда вошел в переднюю новый гость, совершенно нам незнакомый. Пока он медленно раздевался, все мы, в том числе и отец, оставались в недоумении. Гость остановился на пороге в залу и, окинув всех быстрым взглядом, проговорил слова всем известной малороссийской песни:
Ходит гарбуз по городу, Пытается свого роду: Ой чи живы, чи здоровы Вси родичи гарбузовы?Недоумение скоро разъяснилось — нашим гостем был Н. В. Гоголь, узнавший, что мой отец тоже, как и он, из малороссов»9. С этого дня начинается многолетняя плодотворная дружба этих двух выдающихся деятелей русского реалистического искусства. Следует вспомнить, что в эти годы репертуар театров был наводнен легковесными, большей частью переводными, пьесами, в которых раскрыть свое дарование Щепкин, конечно, не мог. В 1835 году он жаловался петербургскому актеру И. И. Сосницкому: «…Бездействие совершенно меня убивает. Я сделался какою-то ходячею машиною или вечным дядею»10. Сохранилась красноречивая запись Гоголя о Щепкине: «Вмешали в грязь, заставляют играть мелкие, ничтожные роли, над которыми нечего дела[ть]. Заставляют то делать мастера, что делают ученики. Это все равно что архитектора, который возносит гениально соображенное здание, заставлять быть каменщиком и делать кирпичи»11.
Гоголь нашел в Щепкине гениального воплотителя своей драматургии, который в свою очередь в пьесах Гоголя нашел ту жизненную правду, которую он мечтал утвердить на сцене. Щепкин был непревзойденным исполнителем и создателем ролей городничего («Ревизор»), Подколесина и Кочкарева («Женитьба») и Утешительного («Игроки»), По поводу первой постановки «Ревизора» в Москве современная ей критика писала: «Кажется, что Гоголь с него списывал своего городничего, а не он выполнял роль, написанную Гоголем»12. Впоследствии Погодин указывал, что «…Гоголь сам обязан был многим Щепкину. Не говорю об их с лишком тридцатилетней близкой, короткой связи, не говорю об их частых беседах, исключительно посвященных драматическому искусству и русской жизни, не говорю о веселых, живых и умных рассказах Щепкина, которые часто встречаются в сочинениях Гоголя, — но тот смех, который Щепкин возбуждал в Гоголе, еще молодом человеке, выступавшем на поприще, не был ли задатком того смеха, каким после наделил нас Гоголь с таким избытком? Выводя на сцену многие действующие лица, Гоголь не имел ли в виду Щепкина»13. Много видавший за свою трудовую жизнь, Щепкин был увлекательным рассказчиком. Известно, что по канве его воспоминаний А. И. Герцен написал «Сороку-воровку», а В. А. Соллогуб — «Собачку». Повествования Щепкина обогатили и творчество Гоголя. «Так, — вспоминает внук великого актера, — Михаил Семенович передал ему рассказ о городничем, которому нашлось место в тесной толпе, и о сравнении его с лакомым куском, попадающим в полный желудок. Так слова исправника: „полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит“ — были переданы Гоголю Щепкиным»14. По словам часто бывавшего в семье Щепкиных известного собирателя русских народных сказок А. Н. Афанасьева, «случай, рассказанный в „Старосветских помещиках“ о том, как Пульхерия Ивановна появление одичалой кошки приняла за предвестие своей близкой кончины, взят из действительности. Подобное происшествие было с бабкою М. С.-ча»15.