Гоголь в воспоминаниях современников
Шрифт:
– - Нам сказали, -- отвечал спокойно Гоголь, -- что здесь живет молодица, у которой дитина похожа на поросенка.
– - Что такое?
– - воскликнула молодица, с недоумением посматривая то на нас, то на свое детище.
– - Да вот оно!
– - вскричал Гоголь, указывая на ребенка.
– - Какое сходство, настоящий поросенок!
– - Удивительное, чистейший поросенок!
– - подхватил я, захохотав во все горло.
– - Как! моя дитина похожа на поросенка!
– - заревела молодица, бледнея от злости.
– - Шибеники *, чтоб вы не дождали завтрашнего
– - закричала она, как будто ее резали.
– - Скорей, Остапе!..
– - и кинулась навстречу мужу, который не спеша подходил к нам с заступом в руках.
* Достойные виселицы, сорванцы.
– - Бей их заступом!
– - вопила молодица, указывая на нас.
– - Бей, говорю, шибеников! Знаешь ли, что они говорят?..
– - Чего ты так раскудахталась?
– - спросил мужик, остановясь.
– - Я думал, что с тебя кожу сдирают.
– - Послушай, Остапе, что эти богомерзкие школяры, ироды, выгадывают, -задыхаясь от злобы, говорила молодица, -- рассказывают, что наша дитина похожа на поросенка!
– - Что ж, может быть и правда, -- отвечал мужик хладнокровно,-- это тебе за то, что ты меня кабаном называешь.
Нет слов выразить бешенство молодицы. Она бранилась, плевалась, проклинала мужа, нас и с ругательствами, угрозами отправилась в хату. Не ожидая такой благополучной развязки, мы очень обрадовались, а Остап, понурившись, стоял, опершись на заступ.
– - Что вам нужно, панычи?
– - спросил он, когда брань его жены затихла.
Мы пробираемся на ту сторону, -- сказал Гоголь, указывая на лес.
– - Ступайте ж по этой дорожке; через хату вам было бы ближе, да теперь там не безопасно; жена моя не охотница до шуток и может вас поколотить.
Едва мы сделали несколько шагов, Остап остановил нас.
– - Послушайте, панычи, если вы увидите мою жену, не трогайте ее, не дразните, теперь и без того мне будет с нею возни на целую неделю.
– - Если мы ее увидим, -- сказал Гоголь, улыбаясь, -- то помиримся.
– - Не докажете этого, нет; вы не знаете моей жинки: станете мириться -еще хуже разбесите!
Мы пошли по указанной дорожке.
– - Сколько юмору, ума, такта!
– - сказал с одушевлением Гоголь.
– Другой бы затеял драку, и бог знает, чем бы вся эта история кончилась, а он поступил как самый тонкий дипломат: все обратил в шутку -- настоящий Безбородко!
Выйдя из левады, мы повернули налево и, подходя к хате Остапа, увидели жену его, стоявшую возле дверей. Ребенка держала она на левой руке, а правая вооружена была толстой палкой. Лицо ее было бледно, а из-под нахмуренных бровей злобно сверкали черные глаза. Гоголь повернулся к ней.
– - Не трогайте ее, -- сказал я, -- она еще вытянет вас палкой.
– - Не бойтесь, все кончится благополучно.
– - Не подходи!
– - закричала молодица, замахиваясь палкой.
– - Ей-богу, ударю!
– - Бессовестная, бога ты не боишься,-- говорил Гоголь, подходя к ней и не обращая внимания на угрозы.
– - Ну, скажи на милость, как тебе не грех думать, что твоя дитина похожа на поросенка?
– -
– - Дура! шуток не понимаешь, а еще хотела, чтоб Остап заступом проломал нам головы; ведь ты знаешь, кто это такой?
– - шепнул Гоголь, показывая на меня.
– - Это из суда чиновник, приехал взыскивать недоимку.
– - Зачем же вы, как злодии (воры), лазите по плетням да собак дразните!
– - Ну, полно же, не к лицу такой красивой молодице сердиться.
– Славный у тебя хлопчик, знатный из него выйдет писарчук: когда вырастет, громада выберет его в головы.
Гоголь погладил по голове ребенка, и я подошел и также поласкал дитя.
– - Не выберут, -- отвечала молодица смягчаясь, -- мы бедны, а в головы выбирают только богатых.
– - Ну так в москали возьмут.
– - Боже сохрани!
– - Эка важность! в унтера произведут, придет до тебя в отпуск в крестах, таким молодцом, что все село будет снимать перед ним шапки, а как пойдет по улице, да брязнет шпорами, сабелькой, так дивчата будут глядеть на него да облизываться. "Чей это, -- спросят, -- служивый?" Как тебя зовут?..
– - Мартой.
– - Мартин, скажут, да и молодец же какой, точно намалеванный! А потом не придет уже, а приедет к тебе тройкой в кибитке, офицером и всякого богатства с собой навезет и гостинцев.
– - Что это вы выгадываете -- можно ли?
– - А почему ж нет? Мало ли Теперь из унтеров выслуживаются в офицеры!
– - Да, конечно; вот Оксанин пятый год уже офицером и Петров также, чуть ли городничим не поставили его к Лохвицу.
– - Вот и твоего также поставят городничим в Ромен, Тогда-то заживешь! в каком будешь почете, уважении, оденут тебя, как пани.
– - Полно вам выгадывать неподобное!
– - вскричала молодица, радостно захохотав.
– - Можно ли человеку дожить до такого счастья?
Тут Гоголь с необыкновенной увлекательностью начал описывать привольное ее житье в Ромнах: как квартальные будут перед нею расталкивать народ, когда она войдет в церковь, как купцы будут угощать ее и подносить варенуху на серебряном подносе, низко кланяясь и величая сударыней матушкой; как во время ярмарки она будет ходить по лавкам и брать на выбор, как из собственного сундука, разные товары бесплатно; как сын ее женится на богатой панночке и тому подобное. Молодица слушала Гоголя с напряженным вниманием, ловила каждое его слово. Глаза ее сияли радостно; щеки покрылись ярким румянцем.
– - Бедный мой Аверко, -- восклицала она, нежно прижимая дитя к груди, -- смеются над нами, смеются!
Но Аверко не льнул к груди матери, а пристально смотрел на Гоголя, как будто понимал и также интересовался его рассказом, и когда он кончил, то Аверко, как бы в награду, подал ему свой недоеденный пирог, сказав отрывисто: "На!"
– - Видишь ли, какой разумный и добрый, -- сказал Гоголь, -- вот что значит казак: еще на руках, а уже разумнее своей матери; а ты еще умничаешь, да хочешь верховодить над мужем, и сердилась на него за то, что он нам костей не переломал.