Голая королева. Белая гвардия-3
Шрифт:
Как он и предполагал, Лаврику не понадобилось слишком много времени, чтобы догадаться. Он не задал ни единого вопроса, только лицо приобретало давно знакомое отрешенно-хищное выражение. Прищелкнул пальцами:
— Валери Дюпре!
— Именно, — сказал Мазур. — Особенных надежд не питаю, но все же это лучше, чем ничего, а?
…Минут через двадцать они с Лавриком убедились, что их все это время выдерживали в приемной (небольшой, не роскошной, но безусловно стильной) отнюдь не потому, что мадемуазель Валери Дюпре хотела показать характер или четко обозначить занимаемую ею на социальной лестнице ступеньку.
Кабинет оказался под стать приемной: небольшой, но стильный, отделанный с той самой скромной на вид, но дорогой элегантностью, свойственной старой аристократии.
— Садитесь, господа, — сказала Валери с дежурной улыбкой. — Что-нибудь выпьете?
Они отказались. Неизвестно, что чувствовал Лаврик, а вот Мазур, что греха таить, ощутил легкую оторопь: настолько эта особа не походила сейчас на раскованную шлюшку с фотографий, лежащих у Мазура в бумажнике. Волосы собраны в аккуратный старушечий узел, на носу очки в изящной золотой оправе с простыми стеклами (сразу видно), серый строгий жакет напоминает покроем мужской пиджак, белая блузка столь же старомодного фасона, как у секретарши. Одним словом, серьезная, респектабельная адвокатесса, пусть и закончившая юрфак одного из престижных французских университетов всего-то год с небольшим назад. Ну, конечно, с таким папенькой…
— Рада познакомиться, полковник, — бесстрастным светским тоном произнесла Валери. — Я о вас много слышала…
Мазура так и подмывало с улыбочкой спросить: «Надеюсь, не только скверное?» — но он промолчал. Очень уж явственным холодком веяло от красотки, очень уж строгий, деловой у нее сейчас вид…
— Неужели вам понадобилась юридическая помощь? — осведомилась Валери с хорошо скрытой, но безусловно присутствовавшей иронией.
— Пока нет, к счастью, — сказал Мазур. — Мы хотели бы с вами… побеседовать по служебной необходимости. Простите, но я вынужден, вы, как юрист, должны понимать…
Он раскрыл свою скромную папочку, положил перед девушкой стандартный бланк: подписка о неразглашении — на сей раз указано, что речь идет о государственном преступлении, — эмблемы министерства внутренних дел, печати, подписи…
Валери, чуть нахмурив красивые брови, пробежала глазами печатный текст буквально в несколько секунд. Интересно, будет протестовать, или она в самом деле хороший юрист и прекрасно понимает, что обязана подписать бумагу? Любой юрист должен это понимать, заверил их юрисконсульт из тайной полиции (как не удивительно, но в хозяйстве Мтанги имелись и юристы).
Нет, никаких протестов. С самым невозмутимым видом, взяв золотой «Паркер», она поставила подпись в нужной графе. И обозначила намек на улыбку:
— Надеюсь, я
— Ну что вы, мадемуазель Дюпре, — светским тоном сказал Мазур. — У вас безукоризненная репутация законопослушного человека… вот только не все ваши знакомые могут похвастать тем же.
Она подняла брови:
— Я и подумать не могла, что кто-то из моих знакомых может быть замешан в государственном преступлении… Не соблаговолите ли дать конкретику?
— Бога ради, — лучезарно улыбаясь, сказал Лаврик. — Видите ли, так уж сложилось, что ваша давняя подруга Татьяна Акинфиефф разыскивается за убийство Президента…
— Шутите?
— Нисколечко, — Лаврик посмотрел на свои часы, где один из небольших циферблатиков выполнял иные, вовсе не свойственные часам функции. — Мадемуазель Валери, я бы настоятельно попросил выключить магнитофон, это в ваших же интересах…
Несколько секунд она мерила его взглядом с непонятным выражением лица, потом на миг опустила руку под крышку стола. Не спускавший взгляд со своих хитрых часов Лаврик удовлетворенно кивнул.
— Я понимаю, что люди вашего полета не станут заявляться ради глупого розыгрыша, — сказала Валери. — Но то, что вы говорите… Татьяна — убийца Президента? Абсурд… Могу я узнать подробности? Не сомневайтесь, я, как юрист, прекрасно понимаю, какие последствия влечет разглашение нашего разговора после такой подписки…
— Ничего сложного, — сказал Лаврик. — Она выстрелила в Президента отравленной иглой из какого-то хитрого приспособления. Едва ли не на наших глазах.
— Едва ли, — медленно повторила Валери. — Значит, все же не на ваших глазах? И сами вы этого не видели?
— Не видели, — неохотно сознался Лаврик.
— А кто-нибудь другой видел?
— Нет…
— Тогда на каком основании вы говорите столь уверенно? Простите, но буду откровенной: коли уж речь идет о моей давней и хорошей подруге, я возьму на себя защиту ее интересов, даже не получив пока что ее официального согласия.
— Законы-то позволяют? — спокойно осведомился Лаврик.
— Да, — она обернулась к стеллажу, уставленному солидными томами и папками в кожаных футлярах. — Желаете ознакомиться с текстом?
— Я вам поверю на слово, — сказал Лаврик.
— В таком случае считайте, что разговариваете сейчас еще и с ее адвокатом. Почему вы решили, что это сделала она?
— Мы сидели рядом с бунгало, — сказал Лаврик. — Она вошла, очень быстро вышла, через несколько минут туда зашли мы и обнаружили Президента мертвым, с той самой иглой в шее.
— Через несколько минут, — подняв палец, значительным тоном сказала Валери. — А это вовсе не означает, что это сделала она.
— Ситуация была такова, что они с президентом оставались там наедине.
— Вы осматривали домик перед убийством? — нет.
— Другими словами, вы не можете поклясться под присягой, что там все же не было кого-то третьего? Молчите… Значит, не можете. А ведь третий вполне мог быть. Я знаю то бунгало, там, кроме главного, есть еще два черных хода… один из них, уточняем, не просто черный ход, а потайной выход.
— У обоих всегда стояла охрана. И в тот вечер тоже.
— Но ведь можно допустить, что убийцей был как раз один из охранников? Чисто теоретически?